Неизвестный венецианец

Брунетти кивнул. Паола закинула голову и издала звук, похожий на сдавленное хрюканье.

– Тито Бурраска, – повторяла она, беря из раковины еще один помидор, – Тито Бурраска.

– Перестань, Паола. Это не смешно.

Она обернулась, держа нож перед собой.

– Почему не смешно? Этот напыщенный самодовольный лицемер и мерзавец получил по заслугам, никто другой не заслуживает такого наказания больше, чем он.

Брунетти пожал плечами и долил вина в бокал. Он надеялся, что неприятности мерзавца Патты заставят ее забыть о Местре, хотя и знал, что это лишь краткое отступление от темы.

– Ушам своим не верю, – продолжала Паола, оборачиваясь к последнему помидору, одиноко лежавшему в мойке, – он годами изводит тебя, мешает работать, а ты его еще и защищаешь.

– Я его не защищаю, Паола.

– А мне кажется, защищаешь. – Теперь она обращалась к головке моццареллы, которую держала в левой руке.

– Я просто хотел сказать, что такого не пожелаешь и врагу. Бурраска настоящая свинья.

– А Патта лучше?

– Позвать Кьяру? – спросил он, видя, что салат почти готов.

– Сначала ответь мне, долго ли ты будешь занят в Местре.

– Понятия не имею.

– А что случилось?

– Убийство. В поле нашли мертвого трансвестита с проломленной головой и без лица. Видимо, его избили железной трубой, а потом привезли в Местре и бросили, – сказал Брунетти, а про себя подумал: «Интересно, в других семьях тоже ведутся такие бодрящие беседы перед ужином?»

– Почему без лица? – спросила Паола. Именно этот вопрос больше всего занимал его самого.

– Наверное, убийца был очень на него зол.

– А-а. – Она нарезала сыр и уложила его между дольками помидора. – А почему в поле?

– Подальше от места преступления.

– А ты уверен, что это не случилось прямо там?

– Не похоже. Судя по глубине следов, его принесли. Следы, ведущие обратно, не такие глубокие.

– Значит, говоришь, трансвестит?

– Ничего другого я пока не могу сказать. Сколько ему было лет – неизвестно. Однако все вокруг твердят, что он занимался проституцией.

– А ты сомневаешься?

– У меня нет причин сомневаться, но и утверждать так тоже нет причин.

Она сполоснула листья базилика под краном, мелко порезала их и посыпала ими помидоры и сыр. Потом посолила и щедро заправила салат оливковым маслом.

– Предлагаю поужинать на балконе. Кьяра должна была уже накрыть там на стол. Пойди проверь. – Увидав, что Брунетти прихватил бутылку и стакан, Паола остановила его: – Подожди. Ты ведь не управишься до выходных?

Он покачал головой:

– Наверное, нет.

– И что же мне делать?

– У нас забронированы номера в гостинице. Дети ждут не дождутся, когда их наконец повезут в горы.

– Что мне делать? – повторила она. Как-то раз, лет восемь тому назад, ему удалось заморочить ей голову, когда она вот так же поставила вопрос ребром. Но он давно забыл как.

– Поезжай с детьми в горы. А я вас догоню. В любом случае на выходные я постараюсь приехать.

– Гвидо, поехали вместе. Мне не хочется весь отпуск провести одной.

– Но ты же будешь с детьми.

С точки зрения Паолы, этот аргумент был до того слабый, что не стоил и обсуждения. Взяв тарелку с салатом, она сказала:

– Пойди посмотри, накрыла ли Кьяра на стол.

Глава пятая

Когда он перед сном стал читать папку из Местре, ему приоткрылся мир, о существовании которого он лишь смутно догадывался. До сих пор он не сталкивался с трансвеститами, которые к тому же занимались проституцией. Он, правда, знал одного транссексуала, да и то заочно. Однажды ему довелось заверять справку об отсутствии криминального прошлого у некоего Эмилио Маркате. Справка понадобилась для новой carta d'identita ^[7], за которой бывший Эмилио, после операции по смене пола ставший Эмилией, обратился в полицию. Брунетти не представлял себе, какая нужда, какие страсти могут толкнуть человека на столь отчаянный поступок, хотя тот случай и заставил его призадуматься. Он даже разволновался тогда, а ведь речь шла всего-то о замене одной буквы в документах: Эмилио – Эмилия.

Мужчины, чьи дела были собраны в папке, не заходили столь далеко в подражании другому полу, изменяясь только внешне: они красились, носили женскую одежду, имитировали женскую походку и жесты. Судя по снимкам, которые он увидал на некоторых страницах, кое-кто из них весьма преуспел. Почти половина лиц были типично женские, красивые, с тонким чертами, гладкими щеками и нежным абрисом скул. Даже безжалостная полицейская вспышка не смогла выявить подвоха. Напрасно Брунетти вглядывался, ища хоть тень, хоть намек на выступающий подбородок – что-нибудь, подтверждающее, что перед ним мужчины, а не женщины.

---

7 Удостоверение личности (ит.)