Неизвестный венецианец

Он не удержался и спросил:

– А что происходит?

– Они сегодня ужинают вдвоем в Милане. Сегодня он поехал туда на машине. Сам.

– А потом что, по-вашему, будет? – Брунетти знал, что не должен задавать ей таких вопросов, но чувствовал неодолимое любопытство.

– После ареста Бурраски она сядет на первый самолет и вернется в Венецию. Либо он сначала предложит ей отвести ее к Бурраске. Я думаю, ему доставит удовольствие наблюдать ее реакцию при виде полицейских машин вокруг дома. Так вот, если она их увидит, то, вероятно, вернется с ним сегодня же вечером домой.

– А на что она ему? – в конце концов спросил Брунетти.

Синьорина Элеттра посмотрела на него, как на придурка:

– Он ее любит, комиссар. Неужели не понятно?

Глава двадцать третья

В жару Брунетти обычно терял аппетит, но к вечеру он вдруг проголодался – впервые с того дня, как ужинал у Падовани. По дороге домой он зашел на Риальто и с удивлением обнаружил, что некоторые овощные и фруктовые киоски до сих пор открыты, хотя времени уже девятый час; Он купил в одном киоске килограмм перезрелых бордовых помидоров и в придачу получил от продавца совет нести их аккуратно и не класть ничего сверху. Торговец в другом ларьке, продавший ему килограмм темного инжира, оказался не менее заботлив. К счастью, оба совета сопровождались пластиковыми пакетами, так что домой Брунетти прибыл навьюченный как ишак.

Дома он сразу распахнул все окна, надел слаксы с футболкой и отправился на кухню готовить ужин. Нашинковал лук, ошпарил помидоры, чтобы их легче было очистить, принес с балкона базилик. Приготовив самый простой соус, он поставил на огонь воду для пасты. Когда соленая вода стала подниматься, пузырясь и шипя, он бросил туда полпачки penne rigate и перемешал.

Он делал все машинально, в его голове громоздились лица, фамилии, события последних десяти дней, но он даже не пытался разобрать этот конгломерат на отдельные лица и имена. Когда макароны сварились, он вывалил их в дуршлаг, из дуршлага – в миску, полил сверху соусом, перемешал все большой ложкой и понес на балкон, где уже ждали вилка, бокал и бутылка каберне. Он стал есть прямо из миски. Их балкон так высоко над городом, что желающему заглянуть на него пришлось бы влезть на колокольню Сан-Поло. Съев всю пасту, Брунетти подобрал соус коркой хлеба, отнес миску на кухню и вернулся с тарелкой свежевымытого инжира.

Прежде чем приняться за фиги, он снова сходил в гостиную, чтобы взять «Анналы» Тацита. В прошлый раз он остановился на том месте, где Тацит описывает неисчислимые бедствия кровавого правления Тиберия, императора, к которому он, кажется, испытывал особую ненависть. Эти римляне только и делали, что убивали, предавали, обманывали друг друга, попирали закон. Прямо как мы, отметил про себя Брунетти. С этим убеждением он и читал до тех пор, пока москиты не загнали его в квартиру. Там он лег на диван и читал за полночь. Читая о злодействах и преступлениях двухтысячелетней давности, он постепенно забывал о тех, что творились вокруг. Потом он заснул и спал до утра как убитый, не видя снов. Наутро он проснулся свежим, бодрым и решительным, будто проникнувшись неистовой моральной бескомпромиссностью Тацита и поверив, что она как-то поможет ему преодолеть все трудности наступающего дня.

Придя в квестуру, он с удивлением обнаружил, что Патта, уезжая накануне в Милан, нашел время обратиться к судье с запросом о санкции на изъятие документов банка и Лиги. Более того, санкция уже получена и оба заведения уведомлены о том, что им необходимо подготовить все как можно быстрее, что они обещали исполнить, хотя и не сразу, потому что это дело, мол, требует времени и сил.

К одиннадцати часам от Патты еще не было ни слуху ни духу. Большинство сотрудников квестуры накупили с утра газет, но нигде не упоминалось об аресте Бурраски. Само по себе это было неудивительно, однако этот факт подлил масла в огонь поголовного возбуждения и нетерпения; все только и гадали, чем же все-таки могла закончиться вчерашняя поездка в Милан. Один Брунетти не принимал участия в пересудах. Он решил ограничиться звонком в налоговую полицию, чтобы узнать, выделят ли ему для инспекции документов экспертов, которых он просил вчера. К его немалому удивлению, оказалось, что выделят и что сам судья, Лука Бенедетти, уже звонил им и просил о том же.

Когда незадолго до обеда к нему в кабинет явился Вьянелло, Брунетти был уверен, что он пришел, чтобы доложить, что документы пока не прибыли или что какая-нибудь бюрократическая препона неожиданно возникла и мешает банку с Лигой предоставить документы, изъятие которых откладывается на неопределенное время, если не навсегда.