Осенние визиты

Скицын перевел дыхание. Встал, откинул дверцу бара, задумчиво посмотрел на бутылки. Негромко сказал:

– Вот почему я надеюсь, что никто и никогда не даст мне… или тебе… возможности творить добро в мировом масштабе. Счастье для всех… и пусть ни один обиженный не уйдет…

5

Как тихо и хорошо…

Анна держала Марию за руку. Они шли по саду, и никого, никого не было вокруг.

– Мы как две сестры, – сказала Анна. – Правда?

Мария кивнула, рассеянно и задумчиво. Что-то ее угнетало, и Анну ее печаль мучила больше, чем любая своя беда.

– Может быть, мы не будем сегодня… встречаться с ними?

– Нет, – Мария строго посмотрела ей в глаза. – Нельзя уходить от судьбы.

– Хороший день, – жалобно сказала Анна. – Они ведь не здесь встретятся, да?

– Они придут сюда. Посланника Тьмы ранят, он будет убегать. Он уже убегает, а Шедченко идет следом, – Мария остановилась, обняла ее за плечи, привлекла к себе: – Анна, нам надо сделать выбор…

– Какой?

– Очень много врагов, Анна. Мы можем победить… можем их убить. Но есть и другой выход, сестра.

– Я понимаю, – Анна кивнула. – Но… он так нас ненавидит.

– Шедченко не способен любить. Он не захочет прощения и света.

– Не понимаю, – тихо ответила Анна.

– Ты поймешь, – пообещала Мария.

Не было сил. Карамазов все-таки остановился, перетянул раненую руку, но крови было потеряно слишком много.

Его клонило в сон, словно после самой напряженной тренировки. Сможет ли полковник его догнать, выследить… ведь и ему приходится остерегаться милиции…

Все едино. Даже если сад не оцеплен, если он сможет выйти и поймать машину… нет, чушь. Никто не остановит окровавленному человеку.

От тоски и бессилия хотелось кричать. Илья уже не бежал – шел, в глазах темнело. Потом он увидел девушек и остановился.

Посланница Добра.

Все-таки и остальные решили вмешаться…

Илья поднял «стечкин» и оскалился в горькой улыбке. Как бы там ни было – часть задания он выполнит.

Посланница медленно пошла к нему. Следом, чуть отставая, явно напуганная, двинулась девушка-прототип.

– Ты умираешь, – сказала Посланница. Без того напора и убеждения, без той веры, что была ее оружием. Просто констатируя факт.

– Может быть, – Илья сделал шаг, прислонился к дереву. Снова улыбнулся. – Но ведь – не один!

– Я могу спасти тебя.

Это было сказано просто, слишком просто для обмана. Опять-таки – только факт.

– Что это даст мне? – Илья повел стволом. – Стой. Ближе… нельзя.

Посланница остановилась.

– Жизнь. Прощение.

– Я ни в чем не виновен.

– Знаю. Ты сам жертва, Илья. И я могу дать тебе прощение… прощение и жизнь, новое служение.

– Я уже служу!

– Не все ли равно для тебя, кому служить?

– Нет. Не все равно. Я несу миру свободу… право каждого – быть собой. Не зависеть… от догм. Ты…

– Что ты знаешь обо мне? – девушка села на корточки, зачерпнула ладонью мокрую листву. – Сядь, тебе тяжело…

– Я помню твои визиты…

– Помнишь ли, Илья? – девушка смотрела с иронией, с насмешкой… все они насмехаются… но почему-то не было привычной ярости…

– Да! «Возлюбите друг друга», «простите друг друга», «повинуйтесь заповедям моим»… – Карамазов засмеялся. – «Не убий», «не прелюбодействуй»… почему так много «не»? Где они, твои заповеди, а? Их чтут… словно музейный хлам. Кто верит в них, в твои законы?

– Кто сказал тебе, что они – мои?

Карамазов замолчал.

– Было время той доброты. Настало время иной.

– В чем разница?

– Я не даю скрижалей. Я несу свободу… свободу добра и милосердия. Свет новой доброты, которой жаждет мир, – Посланница Добра протянула руку, коснулась его щеки. – Приди к ней, к моей вере. К моему добру. К моей любви.

Илья потряс головой. Все сильнее и сильнее туман в глазах… не тьма

– туман… серость, красочная бесцветность.

– Ты обманываешь, – сказал он. – Обманываешь!

– Зачем? Правда – мое оружие. Правда лучше лжи, Илья. Она убедительнее.

– Ты хочешь законов… правил… рамок…

– Зачем? Моя любовь не знает границ. Мое милосердие прощает всех. Моя доброта не делает различий между невинным младенцем и тобой. Ни различий… ни снисхождений.

Девушка наклонилась к Илье, отстраняя оружие, заглядывая в глаза. Карамазов вздрогнул от прикосновения.

– Дурачок… – прошептала она. – Ни тебе, ни мне – не победить в одиночку. Мы крайности… мы пугаем людей… Только вместе, только соединившись, мы дадим миру истину. Новую Доброту и новую Свободу.