Осенние визиты

Сейчас, однако, слова Виза не вызвали никаких эмоций. Визирь и Заров водку пьют, Мария и киллер сексом занимаются. Какое это имеет значение, когда собираешься ночевать на снятой с петель двери, в комнате, где даже нет рам в окнах.

Наверное, он повзрослел.

– Давай спать, – сказал он.

– Угу. Ой, подожди, я пирожки из куртки вытащу, а то раздавим!

– Кажется, я их уже раздавил, – признался Кирилл.

5

Утром на даче осталось человек пятнадцать. Охрана, приданная Визирю генералом. Может быть, спецназовцев и удивляло происходящее, но они по этому поводу не высказывались. Постягивали свои маски, расползлись по помещениям. Семен, бледный и невыспавшийся, объяснял им какие-то профессиональные детали, водил по территории. В саду, там, где нашли мертвую девушку, расстрелянного пса и еще живого Рината, возились трое криминалистов. Тела, конечно, увезли.

Ярослав завтракал с Хайретдиновым, в его кабинете. Столик у камина был слишком низким, приходилось нагибаться, но Визирь явно не хотел покидать этой комнаты. Он был молчалив и озабочен. Сухо сообщил, что киллер и Мария в четыре утра покинули гостиницу и сейчас могут быть где угодно. С финансами у них проблем не возникнет. Визирь уже знал адрес Карамазова и сообщил его генералу, но вряд ли обыск и засада хоть что-то дадут.

Противники видели их ходы столь же четко, как и Посланник Власти – их.

Мальчишки, по словам Визиря, ночевали на какой-то стройке. Единственным интересным фактом Хайретдинов посчитал то, что у них почти нет денег. Если они не удержатся и пообедают, то, – Визирь в меру грустно улыбнулся, – к вечеру уже не смогут проехать на метро.

Заров молча ковырял яичницу с беконом. Кажется, Хайретдинов и не собирался гоняться за детьми. Предоставил их жизни, что, в общем-то, было столь же безотказно, как пуля.

Зато – давало иллюзию непричастности.

– Ярослав, нам надо торопиться, – хмуро сообщил Визирь. – Произошедшее уже вызвало шум. Мне надо начинать… работать с верхами. Иначе потеряю темп.

– И что?

– Сегодня-завтра надо прикончить гадов.

– Как?

– Не решил еще. Придумай, ты же писатель, – Хайретдинов хохотнул. – Да, мне звонил редактор «Барельефа». Что за хреновину ты вчера говорил? О подготовке моей предвыборной программы?

– Страховался.

– А… Фотографии тебя, садящегося в мою машину… Я попросил прислать их мне.

Заров не особенно удивился. Но все же он вчера пробовал обеспечить свою безопасность. Пытался играть в чужие игры.

– Что будем делать с твоим Посланником?

Ярослав вскинул голову.

– С телом, что будем делать?

– Не знаю…

– Ага. Товарищ Хайретдинов должен решать миллион дел одновременно… Тебя не очень огорчит безымянная могила?

– О чем ты, Визирь?

– Посланника оденут в лохмотья и подвесят в лесопарке. Бомж, покончивший с собой – ничего интересного для милиции. Смерть явно от самоповешения, кого искать-то? Физиономии твоей в розыске нет, заявлений о пропаже человека не поступало… Через неделю все о нем забудут.

Заров молчал, глядя в сосредоточенное лицо Визиря. Квартира снята на его документы. Через пару дней тело начнет вонять.

– Это сложно сделать, Визирь?

– Практически – как заказное убийство. По цене. Будешь мне немного должен, – Визирь кивнул, как бы принимая решение. – Если хочешь, место захоронения потом узнаем. Сможешь навещать, цветы носить.

Наверное, еще неделю назад он влепил бы Хайретдинову в морду.

Не за само предложение, конечно, за цинизм. Теперь – нет.

Наверное, он постарел.

– Как знаешь, Визирь.

– Давай о серьезном поговорим. Как ловят щуку?

– На живца.

– Правильно. У нас есть две щуки и два малька. Как поступим?

Он и впрямь постарел…

– Рашид, это бред. Мы не знаем, где Мария с Ильей, и где мальчишки.

– Зато они знают, где мы находимся. И попытаются связаться, наверняка. Можно вывести их друг на друга.

– Они тебе не поверят.

– Мне – нет.

Заров почувствовал, как холодеет в груди. Почти привычно, почти не больно.

– Ярослав, я не прошу тебя брать пистолет и геройствовать. Прошел момент, когда это было нужно. Теперь придется играть по-крупному. Понимаешь? Мы будем оставлять следы, зацепки, улики. Но если я сосредоточусь на главном, то уже через месяц стану неуязвим. Мы займемся нормальной, честной, правильной работой. И принесем достаточно много добра миру.