Жених секонд-хенд

Глава 5

В дверь барабанили грубо и настойчиво. Анжела проснулась от этого ужасного грохота и села на постели, хлопая глазами. Голова была чугунной, и в ней варилась каша вместо мозгов. Она ничего не соображала и понимала только одно: надо открыть, чтобы шум прекратился.

Усилием воли она заставила себя встать с кровати и тут только обнаружила, что абсолютно голая. Поразмыслив, потянула на себя одеяло, намереваясь завернуться в него. Одеяло поползло в сторону, обнажив лежащего в непосредственной близости незнакомого мужика, который тоже был в чем мать родила.

– Иду! – крикнула Анжела шершавым голосом. – Прекратите стучать. Пожалуйста…

Сил напрягать голосовые связки не было в принципе. Она набросила одеяло обратно на крупное загорелое тело, прикрыв туловище, – на виду остались только жалобно поджатые ноги. Нащупала на спинке кресла халат и долго вдевала себя в рукава. Потом подошла к двери и распахнула ее настежь.

На пороге стояли две похожие друг на друга маленькие женщины – блондинка и брюнетка – и пожирали ее глазами.

– Видишь, Тамара, – наконец ехидно сказала брюнетка, – они еще предаются разврату. Как я тебе и говорила.

Это имя, Тамара, словно разбудило в голове Анжелы вулкан. Вулкан содрогнулся, сверкнула молния, и она вспомнила сразу все. «Господи, я соблазнила женатого мужчину! – пронеслось в ее голове. – Выходит, я провела ночь с Павликом». Еще никогда ни один кавалер не оказывался в ее постели так быстро. Она оглянулась на голые ноги и пробормотала:

– Надеюсь, мы будем жить счастливо и умрем в один день.

– Чего-о? – насмешливо протянула все та же Зина, которая явно взяла на себя роль адвоката.

– Неважно.

Вместе с воспоминаниями о дикой страсти, гонявшей их с Павликом весь вечер по променаду и заставлявшей целоваться под каждой пальмой, вернулось и воспоминание о том, как Тамара с помощью вот этой самой Зины унижала и третировала мужа. Анжела ненавидела всякую дискриминацию и подавление личности.

– Ну, чего вам надо? – грозно спросила она, стараясь не обращать внимания на боль в затылке – в ее голове настойчиво стучал один-единственный, но противный там-там.

– Мы пришли заявить, – Зина выставила подбородок, – что все обдумали и решили разводиться. Пусть не звонит и не пишет. Предателю нет дороги назад.

И она выразительно пнула ногой дорожную сумку, которая стояла на полу рядом с ней.

– Да, – подтвердила Тамара. – Вот так вот!

Анжела подумала, что сейчас жена Павлика удивительно напоминает дракона, который вместо смертоносного огня вдруг стал извергать маленькие язычки пламени, не больше, чем в зажигалке, и страшно обескуражен этим обстоятельством. Прежде каждый его удар разил наповал, а теперь не наносил противнику никакого вреда. И дракон просто не знал, что делать.

– А-а! Вещички принесли, – насмешливо заметила Анжела.

– Да у этого голодранца, кроме трусов и носовых платков, ничего хорошего не имеется, – огрызнулась Зина.

– Да-да, это ж вы его в люди выводили… Как я могла забыть?

– В люди?! – не смогла смолчать Тамара. И, встав на цыпочки, тонким голосом крикнула: – Ты будешь безработным!

– Не дождешься, – ухмыльнулась Анжела.

– Это я устроила тебя на работу! – продолжала тем временем Тамара. – Я сделаю все, чтобы тебя уволили! Я уже позвонила кому надо!

– Тебя выгонят и ты сдохнешь под забором, – мстительно добавила Зина.

– Господи, разве можно быть такими дурами? – удивилась Анжела.

– Чего-о? – протянула та.

– Это риторический вопрос, на него отвечать не надо. Все, девочки, вещи принесли, большое спасибо, теперь валите.

– Чего-о?! – теперь уже хором переспросили девочки.

– Валите, – повторила Анжела и угрожающе шагнула вперед.

Тамара и Зина синхронно отпрыгнули, вероятно, решив, что нахалка, которая у всех на глазах увела чужого мужа, вряд ли станет миндальничать.

Анжела с треском захлопнула дверь перед их острыми носами и не без волнения обернулась назад. Павлик сидел на кровати, натянув одеяло до пупка. Его обуревали противоречивые чувства: гордость и страх, раскаяние и решимость… Короче, жуткая гремучая смесь, которая отражалась в его широко распахнутых глазах. Встрепанный и небритый, он вызвал в Анжеле мощный прилив почти материнской нежности.

«Господи, ведь это я стала причиной бунта на корабле! – подумала она с волнением. – И теперь несу ответственность за этого парня, что бы ни случилось».