Брюнетка в клетку

Но это было полбеды. Собственно беда вольготно и нагло располагалась по соседству: два больших аэродрома, гражданский и военный, жили своей насыщенной, хлопотливой жизнью, без перерыва на обед напоминая жильцам окрестных домов о том, кто здесь хозяин. Из-за шума люди не разговаривали, а кричали, сильно напрягались, чтобы услышать друг друга, не слышали, злились, орали еще громче, срывая голоса. Помимо этого, на аэродромах что-то падало, взрывалось, долго горело, распространяя на сотни метров вокруг жуткие запахи. Жиденькую завесу секретности местные проныры-сплетницы через день-другой рвали в клочья и с удовольствием обсасывали в очередях и на лавочках вплоть до следующего происшествия.

Рев круглосуточно грохочущей техники, взлетающих и приземляющихся самолетов сводил с ума местных обитателей, которые часто ездили скандалить то к областному, то к воинскому начальству. При этом все понимали, что выхода нет, а путь к избавлению от адовых мук лежит либо через какой-то чудесный обмен, либо через кладбище. О купле-продаже в те годы еще не помышляли, да и неоткуда было бы взять небогатым людям деньги на новое жилье. И продолжали жить в этой приаэродромной резервации годами, десятилетиями, точно ставил кто-то на них безумный эксперимент, а они, как подопытные мышки, не могли покинуть квартиры-клетки.

Своевременно уехав, точнее, сбежав из отчего дома, Тамара сделала очень приличную для бедной провинциалки карьеру. Серьезно помогли не только грудь, достигшая, несмотря на звуковые эффекты, значительных размеров, но и умение держать удар, не падать духом в трудные моменты и – ловить момент, когда удача сама идет в руки. Последнее ей удавалось особенно хорошо, что сама Тамара относила за счет великой женской интуиции. За годы, проведенные в столице, она стала классической бизнесвумен, со всеми плюсами и минусами этого сорта женщин. Но, к собственному изумлению, сквозь годы она пронесла чувство неистребимой ненависти ко всему летающему. Недаром говорят, что эмоции детства – самые сильные.

Ну а упавший ей на голову во время одной презентации рекламный воздушный шар, запущенный чьими-то неумелыми руками, лишь укрепил ее во мнении, что от всего этого необходимо держаться на расстоянии, и чем больше будет это расстояние, тем спокойнее и легче будет у Тамары на сердце и приятнее ее чуткому уху.

Она старалась по возможности не летать (ну, разве что необходимость!) и тем более не участвовать в церемониях типа «встречи-проводы». Тем более что статус позволял перелагать их на плечи подчиненных.

И вот теперь Лариса устроила ей приятный вечерок – как девочке, бегать по залу, с идиотской улыбкой заглядывать в лица незнакомых людей, выискивая в толпе прибывших рыжие бакенбарды и клетчатую кепку. Она почему-то была уверена, что ирландский профессор обязательно рыжий и прилетит в Москву в кепке с помпоном.

Преодолев неизбежные на Ленинградке пробки, они быстро приближались к ненавистному Шереметьево, и Тамара тяжело вздыхала. Шофер, успевающий на скорости 120 каким-то чудом следить и за дорогой, и за своей угрюмой начальницей, откликнулся:

– Тяжелый клиент, Тамара Николаевна?

Не любившая обсуждать с подчиненными свои проблемы, Тамара сухо кивнула и стала демонстративно терзать кнопки мобильника, давая понять, что разговор не состоится. Но водитель, обладавший легким и незлобивым характером, тему продолжил:

– А то давайте я его встречу, а вы пока кофейку?

Мысль неожиданно понравилась Тамаре. Пуркуа па? Не министр, не президент нефтяной компании – филолог какой-то. У нас эти филологи сейчас на своих раздолбанных таратайках доперестроечного периода картошку по рынкам развозят, так что ирландцу и водителя на первых порах хватит. Дальнейшие картины рисовались и вовсе радужными: по дороге в город вполне уместно гостеприимное молчание – не любезностями же с ним обмениваться через спинку сиденья. А там – отель, вежливые расшаркивания и вожделенный свободный вечер.

Сразу повеселев, она тем не менее выдержала пристойную случаю паузу, словно тяжко сомневаясь, и наконец бросила:

– Вы когда-нибудь встречали гостей в аэропорту?

Вопрос был, мягко говоря, странный – водители в конторе мотались к самолетам по нескольку раз в неделю, часто без всяких сопровождающих, если речь, разумеется, шла не о VIP-персонах, а о всякой мелкой сошке, командированных и многочисленных родственниках сотрудников. Но таковы были правила игры, и шофер, знавший их не хуже Тамары, твердо сказал: