Родимые пятна

— Мамочка здесь, гусенок, с тобой, ты видишь? Посмотри, все хорошо, плакать не о чем. Мамочка здесь. Ничего плохого с тобой не случится. — Бенджамин затих у нее на руках, глотая слезы вместе с воздухом. Он еще пытался плакать, но уже по инерции. — Я знаю, малыш, что ты чувствуешь. Это страшно, когда ты не можешь свободно дышать, ведь так? Но это всего лишь простуда, и больше ничего, мамочка пришла, и ее золотому сыночку сразу стало лучше.

Малыш зарылся головкой в ее плечо, и постепенно его тело перестало содрогаться от плача. Крики превратились в отдельные всхлипы и в конце концов прекратились. Он заснул, пока Кэт покачивала его и поглаживала по спинке. Вдруг я почувствовала себя неловко, как будто нечаянно оказалась свидетельницей чужой интимной близости. Я хотела уйти, но она обернулась и сделала мне знак остаться, после чего положила уснувшего малыша в кроватку. Он было захныкал, но тотчас успокоился, сон уже совсем одолел его. С минуту мы постояли, глядя на это чудо. Из орущего, зареванного существа он почти мгновенно превратился в спящего ангела, по нежным пухлым щечкам которого разлился безмятежный покой. Такое упорное и в то же время беспомощное существо. Сочетание этих двух качеств могло свести с ума, если бы материнский инстинкт не срабатывал прежде разума. Забавно смотреть на такие сценки со стороны.

— Иногда я думаю, что сон придуман Богом для безопасности младенцев, — сказала она тихо, все еще не спуская глаз с ребенка. — Десять минут назад я готова была убить его. А сейчас мне хочется встать перед ним на колени и молиться.

Я вновь подумала о большой разнице между теми, кто имеет детей, и бездетными. Вспомнила и о Кэролайн Гамильтон, которая была так близка к материнству, но почему-то отвергла его вместе со своей собственной жизнью. И это несчастье, случившееся с незнакомой девушкой, вновь отозвалось во мне острой болью.

Бенджамин в своей кроватке слегка захрипел во сне, производя такие же звуки, как дитя в «Алисе в Стране Чудес», только еще до того, как оно превратилось в поросенка. Кэт улыбнулась, и мы на цыпочках вышли. На лестничной площадке она оправила платье и потерла плечо, извазюканное слюнями и слезами младенца.

— Я пойду вниз и присмотрю за буфетом, — сказала она, но было видно, что идти ей никуда не хочется. — Сама не пойму… Иногда я спрашиваю себя, не слишком ли много времени провожу с детьми? Кажется, будто со взрослыми даже и разговаривать разучилась.

— Может, это просто плохие взрослые? Она слегка усмехнулась.

— Знаю, знаю, тебе наша компания не по душе. Я пожала плечами.

— Просто у меня с ними очень мало общего.

— Но ведь и ты, как и все они, делаешь деньги.

— Это кто сказал? Кэт Вульф или Колин Чамберс?

Моя сестрица сморщила нос — типичная ее гримаса. В детстве я называла это тухлым видом.

— Тебе, Ханна, всегда изменяло чувство юмора, когда тебя поддразнивали. Знаешь, иногда мне хочется, чтобы ты проявляла к Колину больше внимания. Он не так уж поглощен добыванием денег, как ты считаешь.

Я улыбнулась.

— Да уж… Ну, ты ведь меня знаешь. Я вся в папу. Не хочется признавать, что кто-то достаточно хорош для моей дорогой сестрички.

— Ты хочешь сказать, что предпочла бы видеть на его месте Дэвида?

Дэвид, единственный мужчина — кроме, естественно, Колина, — которого она приглашала в свое время домой на семейные ужины, университетский преподаватель с весьма экстравагантным вкусом в одежде и обостренным чувством юмора. Он обладал явно завышенной самооценкой, но очарования, харизматичности, как теперь говорится, в нем было гораздо больше, чем в Колине. Кэт покачала головой и продолжила:

— Поверь мне на слово, это было бы намного хуже. Ты ведь знаешь, что говорят о хороших любовниках? Они становятся плохими мужьями и никуда не годными папашами.

Да уж, и все премудрости Конфуция разбиваются о рождественскую хлопушку, то бишь сказочку. Она, должно быть, заметила выражение моего лица и, как бы оправдываясь, проговорила:

— Я знаю, это звучит ужасно, но так оно и есть. Поверь мне, я встречала женщин, которые вышли замуж за своих любовников, и ничего, кроме боли сердечной, это им не принесло. А с Колином я спокойна. И потом, он действительно любит детей.

Великолепная моя Кэт, женщина вечно вожделеет мужчину и бежит от него. Может, ей просто нужно было освободиться от власти чувственности— собственной или чьей-то еще? Потому она и выбрала Колина? Хорошие мужья и любящие отцы. Она права, конечно. Однако слова ее ужасали не меньше, чем безответный вопль погребенного заживо. А я в глубине души все еще воспринимаю секс как подросток. Так что, сестричка, благодарю покорно, но уж лучше иметь просто хорошего любовника. Кэт сказала бы, что это связано с моим иррациональным отвращением к домашнему очагу и что оно в конце концов превратит меня в копию моей матери. Я бы удивилась, если бы и Кэролайн Гамильтон не думала о том же. У нее была возможность видеть двух разных матерей и выбрать для себя один из двух кошмаров. Но она, как видно, предпочла любовника, который, во всяком случае, не станет претендовать на роль хорошего мужа и любящего отца. Но бедная, бедная Кэролайн…