Изгои

– Сэр… – Он положил руку Андричу на плечо.

– Все в порядке, офицер, – сказал Мирко – он вновь вспомнил английский. – Я хочу поговорить.

Констебль топтался у ворот, положив руку на дубинку. Снаружи толпу репортеров сдерживала шеренга полицейских в форме. Место, куда направлялся Андрич, находилось в мертвой зоне системы наблюдения и вне видимости для журналистов.

Как только Андрич подошел, Рикмен отделился от стены.

– Инспектор! – вежливо поприветствовал Андрич, слегка наклонив голову.

«Если бы на нем была шляпа, она бы свалилась», – подумал Рикмен и ограничился нейтральным замечанием:

– Вас отпустили.

Андрич говорил, тщательно подбирая слова и следя за реакцией Рикмена:

– Ваши криминалисты доказали, что я никак не причастен к этому ужасному происшествию.

– Вы ошибаетесь, – ответил Рикмен. – Они не могут привязать вас к месту «происшествия». Но это отнюдь не значит, что вы никак к этому не причастны.

Андрич пожал плечами:

– Люди верят в криминалистику. Наука не лжет.

– Да, – согласился Рикмен. – Наука объективна. В этом ее сила.

Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга. Поверх плеча Андрича Рикмен заметил, что констебль уже дрожит в одной рубашке.

– Как Наталья? – спросил он.

– К сожалению, не могу вам сказать.

Рикмен был поражен. Андрич не сказал «К сожалению, не знаю» или «Не знаю», а именно «Не скажу». Для человека, нуждающегося в переводчике, Андрич довольно умело обращался с английским языком.

– Может, Теодор Попович нам расскажет.

– Хотелось бы надеяться. Это слишком страшный грех, чтобы носить его в душе.

Рикмен прищурился:

– Вы верующий человек, мистер Андрич?

– Да.

– Тогда вы должны верить в вечные муки…

– Для грешника – да.

«То есть он себя грешником не считает…» – подумал Рикмен, пристально вглядываясь в лицо Андрича.

Андрич, похоже, испытывал приступ душевного волнения. После недолгого замешательства он сказал:

– Я очень сожалею о докторе Грейс. Этого не должно было случиться. Жуткое несчастье, что она оказалась в этом месте в это время. – Это звучало бы как раскаяние, если бы он был на него способен. – Она была хорошим человеком, – закончил он.

– Да, – ответил Рикмен. – Была.

Андрич сунул руки в карманы:

– Ну… – Он сделал движение, собираясь уходить.

– Что вы теперь будете делать?

– Вернусь к моему бизнесу. Буду жить.

«Да, – подумал Рикмен. – Легко! С такими бабками Андрич без труда найдет другого солиситора, готового ему помогать».

Андрич повернулся уходить, и Рикмен испытал секундную панику. Он еще не закончил.

– Вы, конечно, понимаете, что мы были вынуждены вас арестовать? – задержал он Андрича, стараясь скрыть беспокойство в голосе.

Репортеры за воротами утихомирились, и стал слышен шум транспорта на Эдж-лейн, ритмичный, как сердцебиение.

Андрич повернул назад:

– Конечно. Теодор – мой служащий. Естественно, вы должны были подозревать…

Рикмен протянул ему руку в перчатке. Андрич с удивлением воззрился на нее. Затем все-таки пожал. Даже если бы он и подозревал ловушку, его привычная учтивость не позволила бы ему допустить подчеркнутую невежливость. Затем он повернулся и пошел к воротам.

На полпути через стоянку его заметила пресса, и началось безумие: крики, в которых угадывались вопросы, фотовспышки. Андрич еще раз обернулся и в замешательстве посмотрел на уходящего в противоположную сторону Рикмена.

Констебль без возражений пропустил инспектора в здание. Фостер все это время развлекал тюремный персонал анекдотами. Проходящего Рикмена он заметил краем глаза, хохоча на пару с тюремным сержантом.

Когда Рикмен исчез из поля зрения, он двинулся следом. Встретились они в кабинете, который делили на двоих во время следствия.

– Удачно? – спросил Фостер.

Рикмен поднял руки в перчатках:

– Будем надеяться, что для Андрича нет.

Фостер достал из ящика стола пакет для вещдоков и вскрыл его. Рикмен осторожно стянул с рук черные кожаные перчатки и бросил их в пакет. На руках остались перчатки хирургические. Фостер запечатал пакет и спрятал его в стол.

Рикмен сунул руки в карманы:

– Ты не обязан это делать, Ли.

– Да знаю.

– Я хочу сказать, еще не поздно дать задний ход.

– Без этой улики нас оттрахают по полной программе, – сказал Фостер, – а с ней – мы оттрахаем Андрича. Лично я предпочитаю активный процесс.