Ведьма с Портобелло

По моему мнению, произошедшее преступление ни­как не связано с предшествующим конфликтом на Пор­тобелло. Скорей всего, это – зловещее совпадение.

Хирон Райан, журналист

Афина попросила меня включить мой диктофон. С собой она принесла свой собственный – какой-то неизвестной мне модели, весьма, как теперь говорят, «накрученный» и совсем миниатюрный.

– Прежде всего хочу заявить, что мне грозит смерть. Во-вторых, обещай, что в случае моей гибели ты пре­дашь эту запись гласности лишь через пять лет. В буду­щем станет ясней, что правда, а что – ложь.

Скажи, что согласен, ибо это будет значить, что мы заключаем формальный договор.

– Согласен. Но все же считаю, что…

– Нечего тут считать. Если меня найдут мертвой, эта запись будет моим завещанием. С условием – не обнародовать ее сейчас.

Я выключил запись.

– Тебе нечего бояться. У меня есть очень влиятель­ные друзья в так называемых властных структурах. Они мне многим обязаны. Я был и буду им нужен, так что мы можем…

– Разве я не говорила тебе о своем друге из Скот­ланд-Ярда?

Как – опять? Если он на самом деле существует, по­чему его не было в те дни, когда мы так нуждались в его помощи, когда Афину и Виореля могла растерзать толпа?!

Вопросы следовали один за другим – она хочет ис­пытать меня? Что происходит в голове у этой женщи­ны, которая то хочет быть со мной, то вспоминает не­существующего любовника?

– Включи, – попросила она.

Я чувствовал себя отвратительно – казалось, она всегда лишь пользовалась мной. Хотелось сказать ей: «Уходи прочь и никогда больше не появляйся в моей жизни… Она превратилась в пытку с того дня, как мы познакомились… Я жду, когда ты придешь, обнимешь меня, скажешь, что хочешь быть рядом со мной. Этого не произойдет никогда».

– Что-нибудь не так?

Она прекрасно знала, что именно не так. Не могла не понимать, что я чувствую, ибо за все это время я только и делал, что демонстрировал ей свои чувства, хоть и облек их в слова один-единственный раз. Но все равно – ис­пользовал любую возможность, чтобы увидеться с ней, оказывался у нее, стоило ей лишь попросить об этом, пытался добиться расположения ее сына, надеясь, что в один прекрасный день он назовет меня папой. Я никогда не уговаривал ее оставить то, чем она занимается, – я безропотно принимал ее образ жизни, подчинялся ее решениям, горевал, когда она страдала, и ликовал, когда одерживала победу. И гордился ее решимостью.

– Почему ты выключил диктофон?

В это мгновение я оказался разом и в райских кущах, и в преисподней, не зная, вспылить или подчиниться, довериться ли холодной логике или разрушительной буре чувств. Неимоверным напряжением всех душев­ных сил я все же сумел взять себя в руки.

Нажал кнопку.

– Продолжаем.

– Итак, я говорила, что мне грозит смерть. Мне зво­нят с угрозами, оскорбляют меня, твердят, что я пред­ставляю опасность для всего мира, что хочу установить на земле царство сатаны, а они этого не допустят…

– Ты обращалась в полицию?

Я намеренно не спросил про ее «друга» из Скотланд-Ярда, показывая тем самым, что ни на миг не поверил в его существование.

– Обращалась. Они отследили звонки: все были сде­ланы из автоматов. Сказали, чтоб не беспокоилась, они установили за домом наблюдение. Одного из звонивших удалось задержать – у него не все дома, считает себя во­площением одного из апостолов и намерен «бороться, чтобы Христа не изгнали снова». Сейчас он лежит в психи­атрической больнице… В полиции сказали – уже не в пер­вый раз, он звонил и другим с теми бредовыми речами. -

– Наша полиция, если захочет, может быть на вы­соте. По-моему, тебе и в самом деле не о чем беспоко­иться.

– Я не боюсь смерти. Если мне суждено умереть се­годня, я унесу с собой такие минуты, которые человеку в моем возрасте просто не дано испытать и пережить. Меня пугает другое, и потому-то я и попросила тебя за­писать наш разговор. Я боюсь стать убийцей.

– Что?

– Ты ведь знаешь: подано несколько исков о лише­нии меня родительских прав. У меня хотят отнять Вио­реля. Я просила помощи у друзей, но пока ничего нель­зя сделать: надо ждать решения суда. Тут все зависит от судьи, но знающие люди не исключают того, что эти фанатики могут добиться своего. И потому я купила пистолет.

Я на своей шкуре испытала, что такое, когда ребенка лишают матери. Так что, как только сюда явится первый судебный исполнитель, я буду стрелять. Пока патроны не кончатся. А кончатся – возьму кухонный нож! Вы­бьют – буду защищаться зубами и ногтями! Но Виоре­ля они заберут только через мой труп. Пишется?