Победитель остается один

И что еще хуже — интернет позволяет любому и каждому сделаться кинорежиссером: всемирная паутина показывает, как делает первые шаги малыш, как рубят головы пленным, как женщины демонстрируют свои обнаженные прелести исключительно для того, чтобы кто-то у своего монитора получил одинокое наслаждение. Показывает замерзших и сожженных, реальные автокатастрофы, спортивные состязания, дефиле моделей, съемки скрытой камерой, ставящие случайных прохожих в дурацкое положение.

Хотя, разумеется, люди все же выходят из дому. Но деньги предпочитают тратить на рестораны и хорошую одежду, ибо все остальное получают с экранов своих телевизоров или компьютеров.

Фильмы. Давно канули в прошлое те времена, когда все помнили, кому досталась «Золотая пальмовая ветвь». А сейчас, если спросить, кто стал лауреатом в прошлом году, с ответом затруднятся даже те, кто был на фестивале. «Вроде какой-то румынский режиссер», — скажет один. «Да нет, немец», — возразит другой. Потом потихоньку сверятся с каталогом и выяснят, что победу одержал итальянец.

Кинотеатры, которые некогда устояли в жестокой конкуренции с видеосалонами и оправились от потрясений, теперь, похоже, опять начинают клониться к упадку. Им почти невозможно соперничать с фильмами на DVD, которые бесплатно прилагаются к покупаемым журналам, с повсеместным пиратством, с вездесущим интернетом. Все это приводит к тому, что прокат обретает самые варварские формы: если запуск нового проекта обошелся студии очень дорого, она потребует, чтобы фильм демонстрировался одновременно в максимальном числе залов, и потому почти не оставит места для тех, кто отваживается возделывать ту же делянку.

А если они все же дерзнут — несмотря на все «противопоказания», то слишком поздно осознают, что обладать качественным продуктом — это еще далеко не все. Чтобы фильм дошел до экранов мировых столиц, требуются колоссальные вложения: надо оплачивать целые полосы в газетах и журналах, устраивать приемы и презентации, организовывать пресс-показы с пресс-конференциями, поездки, арендовать залы с баснословно дорогим оборудованием, нанимать персонал. И над всем этим царит проблема из проблем — дистрибьютер.

И тем не менее ежегодно возобновляется это кочевье: назначается время просмотра, представители Суперкласса обращают внимание на все что угодно, за исключением происходящего на экране, телекомпании предлагают десятую часть истинной, то есть справедливой цены за то, чтобы оказать режиссеру «честь» и показать его творение по своим каналам, звучат просьбы вырезать то-то и то-то, чтобы не оттолкнуть «семейную аудиторию», перемонтировать такой-то эпизод, обещания (не всегда выполняемые) на следующий год подписать контракт, если сценарий будет переписан до неузнаваемости и усилена такая-то тема.

Люди внимают этим посулам и соглашаются, ибо у них нет иного выхода. Этим миром правит Суперкласс: он говорит мягко и улыбается ласково, однако его решения окончательны и пересмотру не подлежат. Он знает. Он принимает или отвергает. Он обладает могуществом.

А могущество ни с кем не вступает в переговоры — разве что с самим собой. Однако же не все еще потеряно. Не только в романах, но и в реальном мире обязательно отыщется он — герой.

И Морин вне себя от гордости: герой — перед нею. После трех лет работы, мечтаний, телефонных звонков, поездок в Лос-Анджелес, подарков, обращений к друзьям по «Банку услуг», посредничества ее бывшего возлюбленного (он учился вместе с нею режиссуре, но потом счел, что гораздо безопасней работать в журнале, посвященном кино, нежели рисковать головой и деньгами), через два дня столь вожделенная встреча наконец-то состоится.

«Ладно, я поговорю с ним, — сказал экс-любовник. — Но Джавиц Уайлд не зависит ни от кого — даже от журналистов, которые способны превознести фильм до небес или втоптать его в грязь. Джавиц Уайлд — превыше всего. Мы уже подумывали о том, чтобы сделать о нем репортаж и попытаться понять, каким образом ему удается держать в руках такую уйму прокатчиков. Но никто из тех, кто с ним работает, не пожелал высказаться на эту тему. Поговорю, но знай — давить на него бессмысленно».

И он поговорил. И договорился, что тот посмотрит «Тайны подземелья». И на следующий день Джавиц по телефону назначил встречу в Каннах.

Морин даже не осмелилась сказать, что ей до его офиса — десять минут на такси, и покорно заказала билет на самолет до Парижа, а потом чуть ли не целый день добиралась поездом до этого дальнего французского города. Предъявила ваучер хмурому управляющему в захудалом отеле, получила одиночный номер, где приходилось перешагивать через чемоданы всякий раз, как она шла в ванную, раздобыла — опять же с помощью своего «экс» — приглашения на какие-то не слишком заметные мероприятия вроде презентации нового сорта водки или новой линии рубашек поло. С билетом во Дворец фестивалей она безнадежно опоздала.