Спутники смерти

— Вы с ним встречались хоть раз?

— Лицом к лицу — нет. Я однажды присутствовал на допросе Хаммерстена в полиции, за зеркальным стеклом. Это был самый близкий мой с ним контакт. По закону, его вообще не имели права вызывать в полицию — из-за проклятого алиби.

— Так вот, теперь он убит, и, судя по всему, убил его Ян Эгиль. Он с вами не связывался?

— Ян Эгиль? Нет. — Он решительно покачал головой.

— Когда вы с ним разговаривали в последний раз?

— Видите ли… Я навещал регулярно. Потому что ему было очень важно с кем-то общаться помимо заключенных. Разумеется, я интересовался его делами, когда его на время выпускали на свободу. В последний раз я с ним виделся в мае, когда он окончательно вышел из тюрьмы.

— Вы готовы взяться за это дело?

— Я по-прежнему его адвокат, если вы именно это имеете в виду.

— Вы были им всю его жизнь.

— Всю?

— Вы ведь были адвокатом его матери еще до его рождения. Вы же мне сами об этом рассказывали.

— А, ну да. — Он холодно взглянул на меня.

— И к тому же именно вы были посредником при его усыновлении Вибекке и Свейном Скарнес в семьдесят первом году, так? — Я посмотрел на Вибекке, которая утвердительно кивнула.

— Да, я сделал это, потому что хорошо знал их обоих, особенно Вибекке. И как вы сами сказали, я помогал его матери в тяжелые для нее времена.

— И вы были уверены, что он попал в хорошие руки?

— Ну я же хорошо знал Вибекке!

Я снова перевел взгляд на нее. Она на мгновение опустила глаза, но потом подняла их снова — взгляд был ясный, спокойный.

— Да? — обратилась она ко мне.

— Он попал в хорошие руки? — переспросил я.

— Веум! — снова перебил меня Лангеланд. — Ни вы, ни я к этому не имеем ни малейшего отношения! Все это — прошлогодний снег. Забудем об этом! — Он повернулся к Вибекке: — Не отвечай ему больше ни на один вопрос! — И, глядя на меня, продолжил: — Впервые по-настоящему я стал его адвокатом в восемьдесят четвертом году, когда меня вызвали в Фёрде.

— Ну да, ну да… Но я-то имею в виду, что вы все это время следили за ним издалека, так?

— Потому что я чувствовал за него ответственность. И из-за его родной матери, и потом — после семьдесят четвертого года — из-за истории с Вибекке и Свейном.

— Мы можем вернуться к этим событиям, но сначала предлагаю обсудить то, что произошло в восемьдесят четвертом.

— Чем вы в самом деле занимаетесь, Веум?

Я пропустил его реплику мимо ушей.

— Это ведь была жуткая трагедия. И то, в чем были замешаны его вторые приемные родители, а вернее, его приемный отец, — вовсе не мелочи.

Он скептически посмотрел на меня:

— Вы что, снова об этих слухах о контрабанде спиртного?

— Да, и о том, что за одиннадцать лет до этого Терье Хаммерстен обвинялся в другом жестоком убийстве. Возможно, заказанном Клаусом Либакком — или кем-то другим из их криминального сообщества.

— Другим?

— Да, мы в тот раз об этом слышали. Но вы в суде так и не воспользовались этой информацией. Почему, Лангеланд?

— Вы имеете в виду… — Он выпрямился на стуле — было заметно, что ему не нравится, как развивается наш разговор.

— О чем вы говорите? — перебила нас Вибекке.

— Вы ей так ни о чем не рассказали? — спросил я.

— О чем? — разволновалась Вибекке.

Я вновь повернулся вполоборота к ней.

— Вы знали о том, что ваш тогдашний муж, Свейн Скарнес, был главной фигурой в разветвленной сети, поставлявшей контрабандное спиртное в Согне и Фьордан?

Она недоверчиво посмотрела на меня:

— О чем это вы? Какая контрабанда?

— Контрабанда спиртного, — чуть ли не по слогам повторил я, — которой заправлял Свейн Скарнес. Он связывался с поставщиками в Германии, договаривался с судами, которые осуществляли нелегальную перевозку через границу, организовал сбыт в Согне и Фьордане, в чем ему помогал сотрудник его фирмы Харальд Дале. Скарнес, разумеется, имел со всего этого большие доходы.

— И где же они? Вы можете мне это сказать?

— Нет. Но вы жили неплохо, разве не так?

— Мы жили нормально. Не более того. Все это для меня — большая новость!

— А вот ваш нынешний муж знает обо всем этом с восемьдесят четвертого года.

Она обернулась к Лангеланду:

— Это правда, Йенс? Ты знал и не сказал мне ни слова?

— Я хотел оградить тебя от всего этого, Вибекка. К тому же все это не доказано.