– Оно и видно… А вот и следующий. Настоящая процессия. Кто же на сей раз? Уж не сам ли Франко?
Это был снова Наварро. Остановившись в двух шагах от столика, он обратился к Морозову:
– Полковник Гомес сожалеет, что не может вызвать вас на дуэль. Этой ночью он покидает Париж. Кроме того, его миссия слишком важна, чтобы рисковать неприятностями с полицией. – Он повернулся к Равику. – Полковник Гомес задолжал вам гонорар за консультацию.
Он швырнул на стол скомканную бумажку в пять франков и собрался было уйти.
– Минуточку, – сказал Морозов.
Кларисса уже стояла у столика с подносом. Он взял рюмку с кальвадосом, посмотрел на нее, покачал головой и поставил обратно. Затем взял с подноса стакан воды и выплеснул Наварро в лицо.
– Быть может, это вас протрезвит, – спокойно заметил он. – Запомните на будущее: деньгами не швыряются. А теперь убирайтесь прочь, средневековый идиот!
Ошеломленный Наварро вытирал лицо. Подошли другие испанцы. Их было четверо. Морозов медленно поднялся с места. Он был на голову выше испанцев. Равик остался сидеть. Он взглянул на Гомеса.
– Не выставляйте себя на посмешище, – сказал он. – Вы все пьяны. У вас нет ни малейших шансов. Еще минута – и мы из вас бифштексы сделаем. Даже если бы вы были трезвы, у вас все равно ничего бы не вышло.
Он вскочил, быстрым движением подхватил Наварро за локти, слегка приподнял, повернул и так резко опустил рядом с Гомесом, что тому пришлось посторониться.
– А теперь оставьте нас в покое. Мы не просили вас приставать к нам. – Затем взял со столика пятифранковую бумажку и положил на поднос. – Это вам, Кларисса. От этих господ.
– Первый раз получила от них на чай, – заявила Кларисса. – Благодарю.
Гомес сказал что-то по-испански. Все пятеро повернулись, словно по команде «кругом», и пошли к своему столику.
– Жаль, – сказал Морозов. – Я бы с удовольствием отделал этих молодчиков. К сожалению, нельзя. А все из-за тебя, беспаспортный подкидыш. Ты не жалеешь иногда, что не можешь затеять драку?
– Не с этими. Есть другие, до которых мне хотелось бы добраться.
Испанцы в углу снова загалдели. Затем разом поднялись, раздалось громкое трехкратное «Viva!".[4] Испанцы со звоном поставили бокалы на стол, и вся группа с воинственным видом удалилась.
– Чуть было не выплеснул ему в рожу этот замечательный кальвадос. – Морозов взял рюмку и выпил. – Вот кто правит нынче в Европе! Неужели и мы были когда-то такими же болванами?
– Да, – сказал Равик.
Они играли около часа. Наконец Морозов поднял глаза от доски.
– Пришел Шарль, – сказал он. – Кажется, ты ему зачем-то нужен.
Молодой парень, помощник портье, подошел к столику с небольшим пакетом в руках.
– Велели передать вам.
– Мне? Равик разглядывал пакетик. На белой папиросной бумаге, перевязанной ленточкой, адреса не было.
– Мне не от кого получать пакеты. По-видимому, ошибка. Кто принес?
– Какая-то женщина… дама…
– Женщина или дама? – спросил Морозов.
– Так… что-то среднее.
Морозов добродушно ухмыльнулся.
– Довольно остроумно.
– Здесь нет фамилии. Она сказала, что это для меня?
– Не совсем так… Она сказала – для врача, который здесь живет. И… в общем, вы знаете эту даму.
– Она так сказала?
– Нет, – выпалил парень. – Но на днях она была тут. С вами, ночью.
– Иногда ко мне действительно приходят да-, мы, Шарль. Но тебе должно быть известно, что скромность – высшая добродетель отельного служащего. Нескромность пристала только великосветским кавалерам.
– Вскрой пакет, Равик, – сказал Морозов, – даже если он и не предназначен для тебя. В нашей достойной сожаления жизни мы проделывали вещи и похуже.
Равик рассмеялся и раскрыл пакет. В нем была маленькая деревянная Мадонна, которую он видел в комнате той самой женщины. Он попытался припомнить имя. Как же ее звали? Мадлен… Мад… забыл. Что-то похожее, во всяком случае. Он осмотрел папиросную бумагу. Никакой записки.
– Ладно, – сказал он помощнику портье. – Все в порядке.
Равик поставил Мадонну на стол. Среди шахматных фигур она выглядела довольно нелепо.
– Из русских эмигрантов? – спросил Морозов.
– Нет. Сперва и я так подумал.
Равик заметил, что губной помады на Мадонне больше нет.
– Что с ней делать?
– Поставь куда-нибудь. Любую вещь можно куда-нибудь поставить. Места на земле хватает для всего. Только не для людей.