Реквием по тонтон-макутам

Возбужденные, Тома и Люк бросились на помощь своему шефу. Втроем им удалось сдвинуть надгробие, показался гроб. Габриель Жакмель злобно усмехнулся. Реванш был близок. Он чудом вырвался из рук людей Папы Дока. Теперь все на Гаити будут знать, что у него голова Франсуа Дювалье.

– Отрежь ее осторожно, – сказал он с иронией, – не сделай ему больно.

Выигрывая, он мог позволить себе быть великодушным.

– Внимание!

Это прошептал Люк. Трое мужчин напряглись. Тома рискнул выглянуть. Перед могилой застыла в экстазе молодая негритянка. У нее были тонкие черты лица, очень темная кожа. Одета она была как крестьянка: тюрбан и короткое белое платье, открывающее худые мускулистые ноги. Было видно, что она шевелит губами.

Она молилась.

Габриель Жакмель осторожно приподнял голову, держа кольт. Он мечтал прострелить ей голову, его губы свело гримасой ненависти. Идиотка! Девушка невозмутимо пожирала глазами могилу покойного пожизненного Президента.

Она явно не торопилась уходить. А для троих мужчин каждая потерянная секунда была смертельно опасной.

С лицом, искаженным ненавистью, Жакмель прошептал Тома:

– Поди убей ее, быстро.

Надо было быть внимательным. Если девушке удастся с криком убежать с кладбища, это может привлечь тонтон-макутов, бродивших поблизости. Шофер их машины скроется, а они останутся в Порт-о-Пренсе, и вся полиция бросится на их поимку. Самые преданные дювальеристы поклялись, что, если Габриель Жакмель попадет им в руки, они живьем сдерут с него кожу.

Тома выпрямился и спрятал еще липкое от крови мачете в штанину. С самым естественным видом он отодвинул решетку мавзолея и вышел.

Девушка скрестила руки и издала сдавленный крик, она была слишком напугана, чтобы убежать. Тома подскочил к ней, взял за руку.

– Не бойся, идиотка, я не зомби! Девушка продолжала дрожать, не произнося ни слова. Сквозь легкое платье виднелась ее грудь.

– Все в порядке, – повторил Тома по-креольски. – Мы охраняем тело нашего любимого президента.

Девушка посмотрела на него большими темными глазами, уже немного успокоившись.

Подойдя к ней поближе, Тома начал осторожно вытаскивать из брюк мачете. Надо было отступить назад и нанести удар. Вдруг сзади него раздались детские крики. Он резко обернулся: три малыша наблюдали за ним из-за решетки. Не раздумывая, он потянул девушку к могиле:

– Пойдем, сама увидишь, что Президент там... Завороженная, девушка пошла за ним. Тома втолкнул ее в мавзолей и закрыл дверь. В ужасе увидев перед собой кольт Габриеля Жакмеля, она вскрикнула, но рука Тома заткнула ей рот. Он схватился за мачете.

– Подожди, – прошептал Жакмель. Ему пришла на ум мысль. Теперь он уже ничего не боялся, девушка была не страшна.

– Стань сюда, – грубо скомандовал он ей, указывая в угол. – Как тебя зовут?

– Мари-Дениз, – выдохнула она.

– А знаешь, как меня зовут?

– Нет.

– Габриель Жакмель.

Он раздулся от сознания собственной значимости. Девушка в ужасе задрожала. В бытность свою тонтон-макутом Габриель Жакмель наводил страх на население Порт-о-Пренса. Его излюбленным занятием было убивать нищих палкой: они производили плохое впечатление на туристов...

– Не убивайте меня, – произнесла с мольбой молодая негритянка.

Габриель Жакмель угрожающе поднял руку.

– Если твоя кричать, моя отрубать тебе голова! Из внутреннего кармана куртки он достал длинную отвертку. Он не хотел ни с кем разделить радость открыть крышку гроба Франсуа Дювалье. Подавленная ужасом, девушка скрючилась в углу. В нескольких сотнях метров отсюда ее ждали деревенские подружки на углу Марсового Поля, они собирались пойти на базар на бульваре Жан-Жак-Десалин.

Под отверткой скрипнул винт. Несмотря на угрозу, Мари-Дениз вскрикнула. Габриель Жакмель резко поднялся, его глаза горели от ярости. Схватив девушку за горло, он заставил ее выпрямиться. Одной рукой он начал медленно душить се. Так он действовал на допросах в казармах Десалин. Девушка яростно вырывалась, работая бедрами, животом, грудью. На ней было такое легкое платье, что Габриелю Жакмелю показалось, будто она голая. Внезапно его ярость сменилась животным желанием. Подняв ей голову, он впился ей в рот толстыми губами. Но она крепко сжимала зубы. Пьяный от страсти, он отпустил ее шею и ударил но лицу. Затем другой рукой он рванул перед ее платья. Грудь Мари-Дениз была острой, крепкой и высокой, гораздо более светлой, чем ее лицо. Наверное, в ее жилах текла кровь белого человека.