Клуб Дюма, или Тень Ришелье

– Лавка просто замечательная. Там написано: «Книжный магазин Репленже. Автографы и исторические документы». Она открыта.

Девушка жестом показала официанту, что заказывать ничего не будет, и слегка наклонилась к Корсо. Текучая прозрачность ее глаз совсем как зеркало повторяла уличные сцены, которые отражались еще и в витрине кафе.

– Почему бы нам не отправиться туда прямо сейчас?

Утром они встретились за завтраком. Корсо сидел у окна, выходившего на площадь Пале-Руаяль, и читал газеты. Она поздоровалась, расположилась рядом и принялась с аппетитом поглощать тосты и круассаны. Потом, не вытерев с верхней губы полоску кофе с молоком, уставилась на Корсо с видом беззаботного ребенка.

– Итак, с чего начнем?

Они сидели в двух кварталах от книжной лавки, которую девушка уже успела отыскать по собственному почину, пока Корсо приканчивал в кафе первую в этот день рюмку джина, первую, но, как он чувствовал, не последнюю.

– Так почему бы нам не отправиться туда прямо сейчас? – повторила она.

Корсо не ответил. Ночью ему приснился сон. Она, эта смуглолицая девушка, в вечерних сумерках вела его за руку через холодное пустынное поле, а на горизонте виднелись столбы дыма – то были вулканы перед извержением. Порой на пути им попадались солдаты с суровыми лицами – мертвые солдаты, – их оружие было покрыто слоем пыли, они смотрели молча, тускло и безразлично – как угрюмые троянцы в царстве Аида. От горизонта на поле надвигался мрак, дым делался все гуще, а непроницаемые, призрачные лица мертвых воинов словно предупреждали о чем-то. Корсо хотелось поскорее выбраться оттуда. Он тянул девушку за руку, чтобы она не отставала, но воздух становился все плотнее, все горячее, удушливее и темнее. И вдруг бег их превратился в падение – они все падали, падали и никак не могли достичь земли, будто это была замедленная съемка агонии. Темнота обжигала, как пламя в топке. Единственной связью с внешним миром оставалась рука Корсо, которая крепко держала руку девушки и все еще пыталась тянуть ее вперед. Последнее, что он почувствовал, – пожатие этой слабеющей, превращающейся в пепел руки. И тут же перед ним – в непроглядном мраке над пылающим полем и над его сознанием – возникли какие-то белесые пятна, похожие на мимолетные вспышки, и из них образовались фантастические очертания голого черепа.

Вспоминать сон было неприятно. Чтобы прочистить горло от пепла и стереть ужас с сетчатки глаз, Корсо допил джин. Потом повернулся к девушке. Она сидела и терпеливо, смиренно ждала, похожая на прилежную секретаршу, готовую тотчас выполнить любые распоряжения шефа. Неправдоподобно спокойная, как должное принявшая свою роль в этой истории. И поза ее выражала теперь обескураживающую и необъяснимую преданность.

Когда Корсо встал и закинул на плечо свою холщовую сумку, она тоже немедленно вскочила. Они неспешно спустились к Сене. Девушка шла по тротуару со стороны домов и время от времени останавливалась у витрин, если внимание ее привлекала какая-нибудь картина, или гравюра, или книга. Она на все таращила глаза с жадным любопытством, но в уголках ее губ застыло что-то печальное, а непроизвольная улыбка выглядела ностальгической. Казалось, в старинных вещах она искала свой собственный отпечаток; как будто в каком-то уголке памяти ее прошлое связывалось с прошлым этих малых числом обломков кораблекрушения, которые прибивало сюда течение после каждой неизбежной в Истории катастрофы.

Они увидели две книжные лавки – одну напротив другой, по обе стороны улицы. Лавка Ашиля Репленже была старинной, с деревянным фасадом и изысканной витриной под вывеской «Livres anciens, autographes et documents historiques». Корсо велел девушке дожидаться снаружи, и она безропотно подчинилась. Направляясь к дверям, он заметил ее отражение в витринном стекле – наполовину заслоненная его плечом, она стояла на противоположном тротуаре и пристально смотрела ему вслед.

Он толкнул дверь, зазвенел колокольчик. Дубовый стол, книги на стеллажах, папки с гравюрами и дюжина старых деревянных картотечных шкафов. На ящиках – латунные кружки с изящно выгравированными буквами, расположенными в алфавитном порядке. На стене в рамке – рукописный лист, под которым значилось: «Фрагмент «Тартюфа» Мольера». Рядом – три очень недурных гравюры: Виктор Гюго, Флобер, а посередине – Дюма.

Ашиль Репленже стоял у стола. Это был здоровяк с багровым лицом, пышными седыми усами и двойным подбородком, свисающим на ворот рубашки. Одним словом, персонаж, весьма похожий на Портоса. Одет он был дорого, но небрежно: английский пиджак, с трудом сходившийся на толстом животе, фланелевые брюки – чуть спущенные и мятые.