Три вдовы из Гонконга

– Я ждал своего друга, господина Ченг Чанга. Он есть в списке оставшихся в живых?

На подобный вопрос работник компании, должно быть, отвечал уже сотни раз. Стоявший за спиной Малко толстый китаец не сводил со служащего глаз, словно тот мог сотворить чудо.

– Мы ничего не знаем, мистер. В больницах есть раненые, но у них нет документов, и пока мы не можем их опросить. Если вы не прямой родственник, то вам придется подождать до завтрашнего утра. – И, глубоко вздохнув, он вытер пот со лба.

– Так он числится среди погибших или нет? – настаивал Малко.

Служащий снова взглянул на список:

– На данный момент – нет.

Притихшая, отчаявшаяся толпа подтолкнула Малко вперед. Принц уже понял, что сейчас ему не удастся узнать что-либо более конкретное.

– Как это произошло? – все-таки задал он еще один вопрос.

Лицо служащего «Чайна Эрлайнз» моментально окаменело: авиакомпании очень болезненно реагируют на то, что их самолеты попадают в катастрофу.

– Мы пока еще ничего не знаем, – заявил он. – Возможно, в самолете случилась какая-то неполадка перед посадкой. Расследование уже начато. Вас будут держать в курсе.

Малко с трудом выбрался из толпы, и толстый китаец тут же занял его место. В аэропорту вновь стали приземляться самолеты, и у окошек приема иммигрантов выстроилась длинная вереница индусов. Безукоризненно вежливые и немного грустные китаянки обслуживали прибывающих гостей и жителей Гонконга.

Десятки прожекторов все еще скользили по темным водам в поисках людей, возможно, оставшихся в живых. Весь участок моря, где упал самолет, был тщательно прочесан. От «Боинга-727» остались лишь бесформенные обломки салона и часть киля с отчеканенной на нем голубой звездой китайских националистов. Все останки самолета хранились в специально выделенном ангаре под охраной вооруженного солдата.

Что касается Ченг Чанга, то он был либо в морге, либо под водой. Ни одно из этих предположений Малко не устраивало.

Начинались сложности, и можно было расстаться с мечтой об отдыхе под теплым азиатским солнцем. Принц на секунду мысленно переселился в свой замок и представил себя сидящим у камина в уютном кресле. Какой-то молодой китаец толкнул его плечом, и приятный мираж мгновенно исчез. Мозг Малко, словно зловредный комар, сверлила упорная и пока еще не вполне сформировавшаяся мысль: в его профессии редко случаются подобные совпадения. И все же самолет, в котором летел Чанг, взорвался. Но ведь это могло быть и роковой случайностью... Теперь, чтобы получить ту информацию, которой располагал Чанг, принцу не оставалось ничего другого, как взять на себя дополнительную работу и самому заняться расследованием причин гибели китайца – ситуация, не вызывающая восторга у агентов спецслужбы, тем более у агентов благородного происхождения!

Глава 4

Его звали Холи Тонг – святой Тонг. Святой, и тем не менее, блудливый и не верящий в Бога! Но даже будь он по-настоящему святым, его не радовала бы перспектива умереть в Гонконге. Ради справедливости надо отметить, что какая-то доля святости все же была присуща Тонгу: для той части света, где так широко распространены лицемерие, злоба и хладнокровная жестокость, Холи Тонг отличался бесконечной добротой. Он не мог умышленно причинить зло кому бы то ни было, даже индусам и малайцам.

Иглотерапевт, он принимал всех больных, приходящих к нему на прием, и при этом никогда не брал ни доллара с полунищих рикш и лодочников. Поэтому-то он и принадлежал к немногочисленным людям в Гонконге, которые могли спокойно прогуливаться по ночам, не рискуя получить удар ножом в спину.

И все же Тонг был грешником! Доказательством тому служила страсть Тонга к совсем юным девственницам, бежавшим из «красного» Китая, которым доктор в обмен на обладание их прелестями предоставлял метрическое свидетельство, поддельное, разумеется, удостоверяющее, что его подопечные родились в Гонконге. Впрочем, если учесть, что далеко не все девушки-беженки сохранили свою целомудренность, то и степень греха святого Тонга значительно снижалась.

Обладающий, за редким исключением, всеми необходимыми для мужчины качествами, Тонг в то же время имел два существенных недостатка: безграничную сексуальную озабоченность и словесное недержание, зачастую ставившее его в щекотливое положение. Будучи внуком врача, пользовавшего двор императрицы Цой, Тонг не достиг больших высот в медицине и смог стать лишь заурядным иглотерапевтом. Причем, его враги утверждали, будто Тонг ставит свои иголки просто наугад.