Кабул на военном положении

– Отличные ребята. Особенно их руководительница.

– Женщина?

Вот те на! И это в Афганистане, этом заповеднике чадры, где супруга помечалась в паспорте мужа наравне с несовершеннолетними детьми!..

– Да, знаю, случай, действительно, особый. Только и она стоит особняком. Вот ее фотокарточка, покажете ей, – так она будет уверена, что вы действительно от меня.

Малко разглядывал фотографию. Черно-белое изображение стюардессы у подножия трапа ТУ-154. Высокая брюнетка с косой и чудесным, правильно очерченным лицом. Высокие скулы, широкий рот, большие темные глаза.

– Ее зовут Биби Гур, – пояснял Аллен Инман. – В 1979 году, как только советские войска вторглись в Афганистан, она примкнула к бойцам сопротивления. Ее схватили, пытали, но в конце концов отпустили. Теперь она – видный человек. Прямо в Кабуле устроила несколько покушений на русаков.

Малко спрятал фотографию в карман.

– Как мне найти ее?

– Еще до полудня я пришлю к вам человека, через которого она держит связь. Клиенты у него все время разные, так что пока мне не удалось повидаться с ним. Его зовут Сайед. Он будет знать, в каком номере найти вас. Вообще, я надеюсь, что вы все расскажете мне подробно, когда вернетесь оттуда.

– Инш Алла!^[14] – отвечал Малко.

* * *

– Господин Лауман?

Телефон в "Кентавре" работал из рук вон плохо, и Малко казалось, что звонят с другого конца света.

– Слушаю вас.

– Меня зовут Сайед. Я в холле.

– Иду.

Было одиннадцать часов, и Малко прекрасно отдохнул. Благодаря тому, что между Парижем и Дели не было промежуточных посадок, а также спальным креслам Эр Франс, восемь часов полета переносились весьма легко.

Внизу, у лифта, его ждал довольно прилично одетый, и даже при галстуке, усатый господин, выгодно отличавшийся от человеческих существ средневекового обличья, которых он совсем недавно видел в аэропорту.

Сайед с такой силой стиснул руку Малко, что едва не сломал ему пальцы.

– С благополучным приездом!

В кафетерии было все так же безлюдно, если не считать нескольких крыс, резвившихся на пустующих сиденьях.

Но Сайед, кажется, даже не заметил их: он накладывал себе в кофе сахар, пока не опустошил сахарницу наполовину. Поймав удивленный взгляд Малко, пояснил:

– Я нелегально провел несколько месяцев в Кабуле, а там сахара нет теперь совсем. Так что наверстываю упущенное!..

– Вы остаетесь в Дели? – осведомился Малко.

– Да. Меня засекли. ХАД назначил награду за мою голову. Но теперь, когда шурави ушли, власть Наджибуллы рухнет, как карточный домик. Мы уже перерезали все дороги, осадили города. Наши друзья менее чем в тридцати километрах от Кабула. В ясную погоду виден минарет Синей мечети.

Малко так и подмывало сказать ему, что во время Второй мировой войны немцы тоже видели купола кремлевских соборов... Сайед, между тем, продолжал, все более воодушевляясь:

– Скоро моджахеды овладеют Кабулом, и тогда правительственные войска повернут штыки против коммунистических властей. Мы уничтожим всех изменников, всех, кто продался шурави, и в Афганистане наступит наконец мир.

Прервав свои речи, он отхлебнул глоток сахарного сиропа, подкрашенного кофе.

Малко с веселым любопытством посмотрел на него. Он всегда остерегался восторженных преувеличений представителей третьего мира. Если этот Сайед из умеренных, что же тогда говорить о фанатиках?..

– Как мне встретиться с Биби Гур? – спросил Малко.

Сайед спустился с заоблачных высот на землю.

– Найдите в Кабуле Чикен-стрит, этот район города называется Шар-и-Нау. Там сплошь лавки торговцев старинной утварью и коврами. В доме номер 37 спросите Хадж Хала Рахмана, торговца коврами. Скажете ему, что вы от Сайеда. Если он станет уверять вас, что впервые слышит такое имя, напишите ему на бумаге вот это...

Он начертил на скатерти: "35 Б".

– Что это такое?

– Номер моей камеры в Пул-э-Шарки, блок "Б", где содержатся "экстремисты-фанатики", как они выражаются. Я сидел там два года. Пытали. Несколько раз едва не казнили. По счастью, мои друзья захватили заложников со стороны правительства. Кончилось тем, что они швырнули меня в самолет, вылетающий в Дели, предупредив, что если я снова сунусь в Афганистан, они выколют мне глаза и перережут горло. Будьте осторожны, когда попадете туда. У ХАДа всюду соглядатаи. Охранка хорошо платит им, да еще и снабжает талонами на продовольствие и бензин. Но еще есть и милиция, и партийцы, и предатели, переметнувшиеся к Наджибулле.

---

14 Велик Аллах! (араб.)