Кабул на военном положении

Бои был в самом разгаре. Вцепившись друг в друга, две псины со злобным урчанием катались по земле. Селим Хан наклонился к стоявшему рядом Малко.

– Скоро я дам тебе ответ, – тихо промолвил он по-русски. – Держи деньги наготове. Если я соглашусь, то возьму деньги, и мы уедем вместе в тот же день.

– Так когда?

Пронзительный визг, хлещущая кровь. Соперник питомца Селима Хана с перекушенной сонной артерией корчился в предсмертных судорогах. Селим Хан вскочил с восторженным воплем. Из горла Гульгулаба вырывались гортанные звуки. Подняв над собой автомат, он разрядил в небо всю огромную обойму. Люди бесновались, крича и рукоплеща. Пачки афгани переходили от одного к другому. Подождав, пока не стихнет шум, Малко повторил свой вопрос. Селим Хан неопределенно повел рукой.

– Мне нужно договориться с племенными вождями. Мы как раз обсуждаем этот вопрос. Держись наготове.

Снова раздался лай. Две новые собаки бросились друг на друга. Селим Хан досадливо махнул рукой и начал что-то обсуждать со своим дрессировщиком. Малко отошел в недоумении. По всей видимости, в настроении Селима Хана произошла перемена к лучшему. Но он. Малко, сидел на мине замедленного действия. Когда же кончатся проволочки военного вождя? Нужно было спешить: ХАД наступал на пятки. Сияющий Халед пересчитывал афгани: он угадал, на чью собаку ставить!

* * *

Алексей Гончаров отхлебнул обжигающего и очень сладкого чая. Давно уже живя в стране, он перенял местные привычки. Напротив него, утонув в глубоком кресле, курил сигару Элиас Маврос. Благодаря картинам на стенах, обилию ковров, жемчужному свету матовых ламп и расставленным всюду безделушкам в кабинете царила обстановка изнеженного уюта. Советское посольство уже закрылось, и лишь дежурные поддерживали его наиболее важные функции.

Элиас Маврос наслаждался теплом, покоем и вкрадчивым уютом этого дома. Рядом с чашкой чая находился серебряный поднос с бутылкой водки, распечатанной банкой икры и большой посудиной соленых огурчиков. Из кассетника лились приглушенные звуки старинных русских напевов.

Алексей Гончаров, официальный представитель агентства печати "Новости" в Кабуле, а в действительности майор КГБ, жил со вкусом. После вывода советских войск он перебрался со своими службами в здание посольства, лучше охранявшееся, чем невзрачное строение на другой стороне улицы, оставив там лишь несколько секретарей...

Невысокий, с густо-черными волосами, в массивных очках, он походил на афганца, хотя был родом с Урала.

Он неизменно оказывал Элиасу Мавросу знаки внимания, которых заслуживал товарищ, работавший для международного отдела Политбюро Советского Союза. Именно он, Маврос, "обработал" Селима Хана после его перехода на сторону Советов и наладил доставку оружия его бойцам. Гончаров брезгливо приподнял над столом лист бумаги:

– Давно пора подыскать другое занятие этому олуху Селиму Хану. Его люди дерутся все хуже, а сам он боится высунуть нос из Кабула. В его отсутствие люди разбегаются и переходят на сторону врага. Нашему спецназу пришлось убрать двух местных командиров. Гак дальше продолжаться не может!

Элиас откинулся в кресле, хитро улыбаясь, по своему обыкновению.

– Товарищ, – начал он по-русски, – Селим Хан окажет нам очень важную услугу, не будем слишком строги к нему!

Гончаров тревожно взглянул на него.

– Ты уверен, что дело выгорит? По-моему, ты перемудрил. Вот увидишь, погорим на какой-нибудь ерунде и влипнем по уши в дерьмо. И ты первый!

– Ну, моя старая шкура немногого стоит, – заметил Маврос.

– Не прибедняйся! – дружелюбно перебил его офицер. – Мне известно, какие услуги ты оказал... оказываешь Родине, – понравился он. – Ты – наш, и мы не хотим тебя потерять. Скажи-ка лучше, как ты все это думаешь провернуть...

Элиас подался вперед: его распирало от гордости. Именно он, благодаря своему знанию Афганистана, предложил свой план самым высокопоставленным чиновникам Советского Союза.

– Товарищ! Тебе известно, что товарищ Горбачев готов заплатить любую цену, лишь бы в Афганистане сохранилось дружественное ему правительство.

– Да, известно.

– Ну, так вот. Для этого нужно примириться с наиболее умеренной частью афганского сопротивления. Фундаменталисты, разумеется, не в счет. Но все упирается в одно препятствие...

– ...товарища президента Наджибуллу! – кончил за него Гончаров.

– Именно!

Элиас продолжал непринужденно развивать свою мысль: