Сафари в Ла-Пасе

Желая поскорее отогнать греховные мысли, святой отец подошел к большому сейфу, вмурованному в заднюю стену. Ключи от него имелись только у настоятеля и отца Маски. Боливийцы были набожны, и потому опасаться обыска не приходилось.

Отец Маски потянул к себе тяжелую стальную дверцу. На полочках были разложены десятки пакетиков. Почти каждый из них служил хранилищем страшных тайн. Хозяева одних уже перешли в лучший мир, владельцы Других никогда не явятся; следы третьих депозиторов исчезли навсегда. Но было еще много таких, как Клаус Хейнкель, которые время от времени приходили сюда сами или присылали надежного человека.

Надев для верности очки, святой отец достал толстый конверт и положил его на стол. Выходивший окнами во внутренний дворик кабинет отца Маски был меблирован весьма скромно.

Монах собрался с мыслями и прочитал краткую молитву. Совсем недавно он возвратился из района Санта-Крус, где партизаны-коммунисты вели себя особенно активно. И ему пришлось там не столько крестить, сколько соборовать. Американец Маски уже давно избрал Боливию своей второй родиной.

Раздался легкий стук в дверь, и святой отец крикнул:

– Войдите!

Появился молоденький монашек-боливиец.

– К вам пришли, – объявил он.

– Пусть войдут, – сказал Маски своим сочным басом.

Монашек собирался что-то добавить, но американец рукой указал на дверь. Этих молодых все время приходится погонять.

Отец Маски машинально провел рукой по бороде.

* * *

Лукресия вышла из машины в тот миг, когда Моника Искиердо позвонила в дверь монастыря. Святая обитель была зажата зданием современной архитектуры с одной стороны, и страшно шумной стройплощадкой – с другой.

Никто не обратил внимания на подошедшую сзади к Монике женщину. Она спокойно вынула из сумочки крошечный автоматический пистолетик вороненой стали и приставила его к затылку вдовы Искиердо.

– Если крикнешь, – тихо произнесла она на прекрасном каталонском наречии, – если двинешься, твои бл...ские мозги будут на стене.

Перепуганная вдовица стояла, как парализованная. Лукресия была ей совершенно не знакома. Пистолет покинул затылок и уткнулся в бок. Лукресия взяла Монику под руку и предупредила:

– Когда откроют дверь, скажешь, что я с тобой.

Во рту у вдовы пересохло. Она поспешно кивнула головой. Лукресия посмотрела на сидевшего в машине Малко с победоносным видом.

Бритоголовый монашек с густыми, как куст самшита, бровями открыл дверь. Он жадно и мрачно оглядел женщин. Пистолет теснее прижался к бедру доньи Искиердо.

– Мы к отцу Маски, – сказала она. – Он нас ждет.

Монашек улыбнулся и, не сказав ни слова, закрыл дверь. Донья Моника воспользовалась моментом, чтобы спросить:

– Что вам надо?

Лукресия ответила:

– Скоро узнаешь.

Вдова снова замолчала. Пистолет гипнотизировал ее, и единственное, о чем она могла сейчас думать – это о том, как бы не погибнуть ни за что ни про что. Она посмотрела на полицейского-регулировщика, стоявшего в трех десятках метров на углу авеню Камачо и улицы Лойясы. Но у того были свои заботы.

Выйдя из машины, Малко приблизился к женщинам. Увидев его, Моника вскрикнула:

– Вы?!

Дверь открылась и опять показалась заискивающая физиономия монаха, который и пригласил их войти. Присутствие Малко, он заметил слишком поздно, чтобы задавать вопросы и сказал себе, что это, в конечном счете, не его дело.

В монастырских коридорах стояла прохлада и тишина. Лукресия шагала, ни на миллиметр не отпуская своей заложницы. Стушевавшись, монашек пропустил их в просторную комнату, окнами выходившую на внешний сад обители.

– Отец Маски сейчас вас примет, – елейно улыбнувшись, проблеял он и неслышно заскользил по каменным плитам.

Лукресия подтолкнула донью Искиердо вперед.

* * *

Отец Маски увидал сначала только женщин и в душе решил, что деликатная донья Искиердо привела с собой подругу, чтобы не смущать покоя его души. Затем он заметил и Малко. Увидев троих человек вместо одного, он забеспокоился.

Рисковать в таком деле было нельзя.

– Кто вы такие? – спросил он.

Малко ответил по-немецки:

– Друзья Клауса Хейнкеля.

Маски вздрогнул: для него Клауса Хейнкеля не существовало, был только Клаус Мюллер.

Американец был человеком решительным. Одним прыжком он достиг сейфа, захлопнул его и быстрым движением пальца смешал код. Главное было сделано: теперь даже специалисту понадобилось бы несколько часов, чтобы открыть дверь тайника.