Деревня восьми могил

Когда я обнаружил шляпу, в которой часто видел доктора Куно, я уже не сомневался, что доктора уже нет в живых, и настойчиво убеждал всех, что следует провести в пещере розыск трупа. Обнаружив мертвого доктора Куно, мы поняли: он умер раньше бабушки Коумэ, но вину за ее убийство и убийство Харуё пытаются переложить на него. Впоследствии же ответственность за все убийства свалили на вас, Тацуя-сан.

Эти слова Киндаити меня не удивили, я догадывался, что меня подозревают. Тем не менее не мог сдержать дрожь, которую вызвало такое высказывание Коскэ Киндаити. А он продолжал излагать свою версию:

– В намерения Мияко входило и вас, Тацуя-кун, отравить. Она хотела в еду, которую несла для вас Харуё, добавить яд и представить ситуацию следующим образом; вы – убийца, но когда поняли, что от ответственности не уйти, решили покончить с собой. Но, как призналась она сама, отравить вас не успела.

Услышанное было для меня жутким откровением. Сердце бешено заколотилось, я не мог унять дрожь. В мозгу билась одна-единственная мысль: стало быть, многие жаждали моей смерти, чудо, что я остался в живых.

– Мияко, – продолжал Киндаити, – действовала очень хитроумно. Это она послала в полицию ложный донос, она же на площади перед администрацией деревни вывесила письмо, в котором объявляла Тацуя убийцей. И письмо, в котором говорится, что вы, Тацуя-кун, ни в коем случае не должны приезжать в деревню, написала тоже она. А в Кобэ за вами она поехала, чтобы отвести от себя всякие подозрения. И простодушных крестьян против вас настроила опять же она. Ни одного плохого слова о вас Мияко не произносила, но разными хитроумными способами смогла убедить и Сюкити, и Китидзо в том, что вы преступник, развязала против вас настоящую войну. Причем всегда ловко действовала чужими руками. – Вздохнув, Коскэ Киндаити продолжил: – Я, честно говоря, не предполагал, что поднимется такой шум. Что же касается Мияко, никто не мог и подумать о ней плохо.

Всегда и со всеми она была приветлива, доброжелательна. Но в то же время абсолютно хладнокровно убивала людей.

«Какой же он умница!» – восхищенно подумал я.

А Норико прошептала:

– Господин Киндаити – очень талантливый сыщик.

– Страшная женщина, – заключил Коскэ Киндаити. – Милая и ласковая днем, ночами превращалась в сущего дьявола, одевалась во все черное и бродила по подземелью. Талантливая убийца, гениальная отравительница. Именно таких женщин называют ведьмами.

Все молчали, повисла тяжелая тишина, которую через некоторое время нарушил я, выкрикнув:

– А дальше что? Где сейчас Мияко? Все переглянулись.

Откашлявшись, Коскз Киндаити произнес только одно слово:

– Умерла.

– Умерла? Покончила с собой? – переспросил я.

– Нет, самоубийства она не совершала, но смерть была ужасной. Вы ведь знаете, что Харуё и Мияко вступили в драку? Причиной смерти Мияко был укус. Харуё чуть не откусила ей мизинец. Ее последние часы были ужасными. Красивая белокожая женщина, она вся посинела, испытывала дикие боли.

И Коскэ Киндаити перешел к заключительной части своего повествования:

– Своей быстрой кончиной Мияко, должен сказать, сослужила мне немалую службу. Ведь если б она была жива, я должен был бы принудить ее к признаниям, но как подступиться к ней, я не знал, а смерть унесла в могилу не только Мияко, но и связанные с ней проблемы. Первое время эта умная бестия при встрече со мной лишь ехидно и высокомерно улыбалась. Я прямо не знал, как быть.

Мори-сан, что называется, раскололась, только когда всплыло имя Синтаро. Я заявил ей, что, если она не даст показаний, за все убийства придется нести ответственность Синтаро. «Нет! – закричала Мори-сан. – Он ни в чем не виновен! Он и не знал ничего! Никакого сговора не было! Если он узнает, что его привлекают к ответственности из-за моего молчания, он возненавидит меня, будет презирать». И она заговорила. Конечно, она злобная, жестокая ведьма, но в тот момент страшного отчаяния повела себя благородно. У меня даже сердце екнуло.

В общем, она во всем призналась. Я посоветовал ей телеграммой вызвать сюда адвоката Суву. Адвокат приехал из Кобэ уже утром следующего дня. Мияко Мори попросила его принять все ее дела и вскоре умерла. Вот и весь рассказ.

Мы подавленно молчали. Неожиданно затянувшуюся гнетущую паузу разорвал бодрый голос:

– Ну что, если повесть окончена, пойдемте куда-нибудь выпьем по чашечке саке. И поговорим о чем-нибудь веселом. Надо прогнать эту тяжесть и тоску.