Деревня восьми могил

Мне кажется, что причиной ухудшения ее состояния стало то, что человеком, путешествовавшим ночью по жуткому подземелью, оказался Эйсэн. Сестра и без того слаба, а тут такая «прогулка» и такие волнения, да еще появление Эйсэна… Не только для Харуё, для меня и Норико встреча с Эйсэном ночью в таком месте была шоком.

Лицо Эйсэна в темной пещере показалось мне ужасным! Глаза вот-вот выскочат из орбит, маленький нос дергается, зубы клацают… Когда я увидел его совсем рядом, у меня появилось ощущение, что я вот-вот лишусь чувств. Вместе с тем я вспомнил, что уже видел похожую физиономию.

Когда? Где?..

Вспомнил я быстро. Да-да, в тот вечер, когда была убита монахиня Мёрэн! Физиономия спускавшегося вниз по склону Синтаро с мотыгой в руках! Зверское лицо Синтаро так напоминало безумную гримасу Эйсэна сегодня ночью! Вполне возможно, здесь есть какая-то связь. Позднее я размышлял по этому поводу и пришел к выводу, что Синтаро имеет отношение к убийству монахини Мёрэн. А священник Эйсэн? Что он делал ночью в глубине пещеры?

Неожиданное появление Эйсэна убийственно подействовало на сестру Харуё. Когда он ушел и не стало слышно его шагов, мы зажгли фонарь, и в его свете я увидел совершенно бескровное лицо сестры, лоб, покрытый холодным потом. Казалось, еще чуть-чуть, и она потеряет сознание.

Мы заговорили было о странном поведении Эйсэна, но сестра сказала, что не хочет о нем ни говорить, ни слушать, ей слишком тягостно все это. Пот градом катился у нее со лба.

Норико, не выдержав, воскликнула:

– Тацуя! Идем домой! А то Харуё-сан упадет в обморок! Поиски продолжим завтра.

Поддерживая Харуё с обеих сторон, мы дошли до первой развилки, там распрощались с Норико и вернулись к себе.

В ту ночь я не спал ни минуты. Я волновался и за Харуё, и за Коумэ, но снова спускаться в пещеру не было сил, хотя сомнения терзали меня: разве можно спать, так и не найдя бабку Коумэ? Завтра надо во что бы то ни стало продолжить поиски.

Правда, если и удастся найти бабку, скорее всего, она будет бездыханным, остывшим трупом…

И все выйдет наружу. И тайна пещеры, и прошлые грехи Коумэ и Котакэ.

Если я раскрою тайну происшедшего в пещере, как это отразится на мне? Мне выделили эту комнату, в дальней части дома. Здесь есть потайной ход, через который можно выйти куда угодно. Если о нем станет известно полиции и деревенским, что в связи с этим подумают обо мне? Я ведь и без того главный подозреваемый.

От страха меня кидало то в жар, то в холод. В горле щипало, рядом с постелью я поставил графин с водой и всю ночь большими глотками пил воду.

Чтобы отделаться от этих тягостных мыслей, я заставил себя думать об Эйсэне. Какое отношение имеет Эйсэн к последнему происшествию? Я вспомнил, как он орал на меня, выдвигая клеветнические обвинения. Кстати говоря, отъезд Эйсэна из деревни по времени совпадает с появлением в Кобэ человека, который расспрашивал обо мне. И тут мне в голову пришло нечто такое, от чего я подскочил в постели. Я взглянул на ширму, которая огораживала мою постель. Как вы помните, на ней изображены три древних святых старца. Работник Хэйкити рассказывал, что однажды ночью видел, как из картины на ширме выходил один из этих троих. Нечто подобное как-то раз почудилось и мне. Не Эйсэн ли то был?

Я вспомнил, что по пещере он бродил в серой хламиде. Ничего странного нет в том, что его фигура напоминает одного из старцев, изображенных на ширме.

Получается, что в смертях людей повинен священник Эйсэн? Да, похоже на то.

Меня продолжало трясти от ужаса и волнения, вею ночь я метался в постели без сна.

Пропавшая бабушка не вернулась домой и наутро, а я так и не смог решить, что же мне следует предпринять. Я отправился посоветоваться с Харуё. И, увидев ее, сразу понял, что она не в состоянии вести разговор на эту тему. Харуё была бледна, из-под закрытых век беспрерывно текли слезы. Снотворное, по всей вероятности, еще действовало. Котакэ тоже спала, причем храпела, как мужик.

Я все-таки сказал сестре, что пришел посоветоваться.

Она на миг открыла глаза и снова их закрыла:

– Тацуя-сан, поступай как знаешь. А я не в силах ни думать, ни действовать.

– Ладно. Тогда я сам пойду в пещеру на поиски. Она снова открыла глаза и произнесла:

– Да, наверное, лучше пойти. Надо пойти. – Сказав это, Харуё снова сомкнула веки.

– Конечно, жаль бабушку… – Я поглядел на Котакэ.

Из-под век Харуё опять, как росинка, катилась слеза.