Месть под расчет

Линли не сводил с него глаз, отлично понимая, что Сент-Джеймс ждет его и ему не уйти от неизбежного. Нельзя и дальше делать вид, будто нет никаких воспоминаний, связанных с мельницей, тем паче с верхним этажом. Проискав его целую вечность, она нашла его там, куда он бежал от нее и от всего того, что ему не следовало знать.

Возвращаясь с пляжа, он шел по саду и обратил внимание на промелькнувший в окне второго этажа мужской силуэт, обратил внимание на халат отца, который он не мог надеть, будучи прикованным к постели, тем более не мог ходить в нем по спальне матери. Ему тогда и в голову не пришло подумать об этом, он лишь ощутил радость, как солнечный удар, и в голове у него звучало: Здоров/ Здоров! Здоров! – когда он бежал по лестнице и звал обоих, когда ворвался в материнскую спальню. Сделал попытку ворваться. Потому что дверь оказалась запертой. А так как он не переставал кричать и звать отца, то прибежала отцовская сиделка с подносом и стала успокаивать его, просила не кричать, чтобы не разбудить больного. И еще не договорив: «Но папа ведь…» – он все понял.

Тогда он в ярости стал что-то кричать матери, и ей ничего не оставалось, как открыть дверь, и он увидел Тренэр-роу в халате отца, разобранную постель, брошенную на пол одежду. В воздухе стоял густой запах совокупления. А ведь от комнаты, где умирал отец, их отделяли лишь ванная и гардеробная.

Тогда он, потеряв голову, бросился на Тренэр-роу. Но ведь ему было всего семнадцать, и мужчине тридцати одного года ничего не стоило справиться с ним. И Тренэр-роу ударил его ладонью по щеке – так обычно успокаивают истеричных женщин. Мама крикнула: «Нет, Родди, нет!» И все.

Она отыскала его на мельнице. В окошко на втором этаже он видел, как она идет, высокая, элегантная, сорока одного года от роду. До чего же она была красива тогда.

Ему надо было бы сохранить самообладание. В конце концов, старший сын графа. Ему следовало взять себя в руки и холодно сообщить ей, что настала пора возвращаться в школу и готовиться к экзаменам. Не важно, поверит она или нет. Главное – быть подальше и как можно быстрее.

А он, глядя, как она идет, думал о том, что отец любил ее, и стоило ему откуда-нибудь вернуться домой, он тотчас принимался звать ее: «Дейз! Дейз, любимая!» Всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы сделать ее счастливой, а теперь он лежал у себя и ждал, когда рак покончит с ним, в то время как она и Тренэр-роу целовались, обнимались…

Он не выдержал. Зовя его, она поднялась по лестнице, и он был готов к встрече.

Шлюха, кричал он. Ты сошла с ума? Или тебе до того не терпелось, что любой сошел бы? Даже такой, которому ничего больше не надо и который будет смеяться над тобой в пабе? Ты гордишься собой, шлюха? Ты гордишься?

Она ударила его, и это было для него полной неожиданностью, потому что до этого она стояла неподвижно и молча принимала его оскорбления. Но после его последнего вопроса она сильно ударила его тыльной стороной ладони, и он отлетел к стене, а из разбитой бриллиантовым кольцом губы потекла кровь. Однако на ее лице ничего не отразилось. Оно было словно каменным.

Ты еще пожалеешь, кричал он, пока она спускалась по лестнице. Клянусь, я заставлю тебя пожалеть! Вы оба пожалеете. Попомни мои слова!

И он преуспел в этом. Еще как преуспел.

– Томми!

Линли поднял голову и увидел перегнувшегося через перила Сент-Джеймса.

– Почему бы тебе не посмотреть, что тут?

– Да, конечно.

И Линли отправился наверх.

***

Сент-Джеймсу не потребовалось много времени, чтобы понять ценность своей находки. Оборудование мельницы занимало много места, но все остальное служило уликой, неопровержимым доказательством того, как использовалась мельница в последнее время.

Посреди стоял старый карточный столик и один складной стул. На нем висела рубашка, давным-давно посеревшая от пыли, а на столе стояли почтовые весы с почерневшей ложкой и двумя грязными острыми ножами. Рядом лежала упаковка с пластиковыми пакетиками.

Сент-Джеймс смотрел, как Линли приближается к столу и осматривает его, как затвердевает его лицо.

– Томми, это значит, что Мик был тут после апреля, – сказал Сент-Джеймс. – И его визиты не имели никакого отношения к газете. – Он коснулся весов. – Возможно, теперь мы знаем, почему он умер.

Линли покачал головой.

– Мика тут не было, – мрачно произнес он.

Глава 13

В половине восьмого вечера Сент-Джеймс постучал в дверь Дебориной спальни и вошел, когда она, наморщив лоб, отходила от туалетного столика.