Театр теней

Мы не «делаем людей», как предполагает Уолтер. Мы просто даем человеку маму и папу. Вот что по-настоящему потрясающе. — Мгновение тишины, и вновь аудитория выражает согласие. — Однако в другом я с Уолтером полностью согласен. Наша деятельность такова, что мы обязаны постоянно вести строгое наблюдение и обсуждать этические вопросы всех ее направлений. Одна из причин, по которой я всецело поддерживаю усилия этой организации, — Дэвис сделал широкий жест в сторону висевшего у него за спиной плаката Калифорнийской ассоциации, — заключается в том, что свободное общество должно принимать сложные этические решения, должно взвешивать последствия своих действий, должно открыто обсуждать и искать аргументы в поддержку тех или иных шагов. Только существование в условиях диктатуры лишено моральных дилемм. Ни на кастровской Кубе, ни в саддамовском Ираке, ни в Северной Корее Ким Чен Ира простые люди не спорили о том, что им следует делать и что не следует, а только о том, что им можно, а что нельзя.

Люди утилитарного склада призывают нас не забывать о всеобщем благе. В качестве философского подхода этот тезис имеет право на существование. Генеральный прокурор, а вместе с ним и сторонники акта Бакли-Райса постоянно прибегают к подобной аргументации. Он утверждает, что во имя всеобщего блага правительство должно регламентировать научные исследования, запретить все, что связано с клонированием, позволить конгрессу решать, чем следует, а чем не следует заниматься ученым в этой стране. Но господа, а как насчет тотального зла? Луддит сопротивляется новой технологии исключительно из страха перед ней. Но если мы остановим или даже замедлим генетические исследования, тысячи умрут, десятки тысяч пострадают, и миллиарды — по сути, все свободные люди планеты — будут в проигрыше.

Дэвис привел восемь реальных примеров в подтверждение своих мыслей, он оживлял свою речь слайдами и роликами, демонстрировавшимися на гигантском экране. Он не забыл упомянуть работы нескольких человек, сидевших в зале: доктора Сибом, супругов Картеров, доктора Мане, доктора Юана. Члены Калифорнийской ассоциации встречали эти имена довольными улыбками, раза три или четыре посмеялись над его остротами и устроили бурную овацию, когда Дэвис закончил.

— Просто великолепно, — шепнул ему на ухо доктор Пунвалла, пока гости выстраивались в очередь, чтобы познакомиться с Дэвисом и пожать в знак солидарности его руку. — Как раз то, что нужно для сплочения рядов!

Наконец последний из желающих засвидетельствовать свое почтение попрощался и направился в гардероб. Дэвис пошел к лифтам. Он ехал с каким-то лысоватым типом, совершенно пьяным. Дэвис обратил внимание, что, судя по табличке на лацкане пиджака, тот участвовал в какой-то другой конференции. Он стоял, прислонившись к противоположной стене лифта, и даже не мог выговорить, какой ему нужен этаж. Раздраженный, Дэвис вышел на четырнадцатом, а когда тот тип попытался увязаться за ним, втолкнул его обратно в кабину лифта и нажал ладонью сразу несколько кнопок.

Дэвису пришлось не один раз повернуть по стрелочкам на табличках, прежде чем он нашел свой номер. Он вставил магнитный ключ в вертикальную щель и толкнул дверь. В комнате было тихо, и он подумал, что она наверняка свернулась калачиком в кресле у торшера и читает одну из трех книжек в мягкой обложке, которые взяла с собой в путешествие на полтора дня. Но лампа горела только в прихожей, освещая тусклым светом их номер. Он осторожно вошел и обнаружил, что она уже спит. Тогда он пробрался в огромную ванную комнату, снял темно-серый костюм, почистил зубы и провел влажной рукой по седым волосам.

— Как все прошло? — спросила Джоан.

Ей были смешны и трогательны его неуклюжие попытки не потревожить ее сон. Но он продолжал в том же духе: просеменил на цыпочках до кровати, юркнул под одеяло и натянул его по самый подбородок, стараясь не выпустить тепло наружу.

— Нормально. Еще одна проповедь для новообращенных, — ответил он шепотом.

— М-м. Это хорошо. Новообращенные по крайней мере не станут в тебя стрелять. — И дня не проходило, чтобы Джоан не намекнула на его давнишнее ранение, но, по негласному уговору, никогда не касалась смерти Джеки. Раньше они постоянно говорили об Анне Кэт, но теперь ее имя звучало все реже и реже. Дэвис наконец-то перестал чувствовать необходимость доказывать Джоан, что помнит о дочери.