На шаг сзади

Что делать теперь? – подумал он. Я отвечаю за расследование самого жестокого массового убийства в истории современной Швеции. Со всех сторон на меня смотрят коллеги – кто критически, кто испытующе, кто с надеждой. Как-никак, один из убитых был их ближайшим сотрудником. За мной охотятся газеты и телевидение. Интересно знать, что говорят обо мне родители убитых ребят. Все ждут, что через несколько дней, а еще лучше – часов, я возьму преступника и смогу представить такие доказательства, что самый свирепый прокурор не подкопается. Проблема в том, что в действительности все иначе. У меня ничего нет. Сейчас мы соберемся и начнем все с самого начала. Хотя, как известно, ничто и никогда не повторяется. Это будет уже другое начало. Но все мы чувствуем, что даже близко не подошли к чему-то хоть отдаленно напоминающему прорыв. Мы в тупике.

Он допил свой кофе. За соседним столиком сидел какой-то господин и читал утреннюю газету. Большие черные заголовки – репортажи о следствии. Валландер поспешно вышел. Время было еще довольно раннее, и можно кое-что успеть до начала рабочего дня. Решительным шагом направился он на Ведергренд, где жил бывший директор банка, а ныне пенсионер Сунделиус, и позвонил в дверь. Сунделиус вполне мог бы его не принять – он не договорился заранее. С другой стороны, Валландер был уверен, что Сунделиус уже не спит.

Дверь открылась. Несмотря на ранний час, на Сунделиусе был костюм. Галстук был вывязан превосходно – практически безупречно. Сунделиус решительно распахнул дверь, приглашая Валландера в дом, и тут же принес поднос с кофе.

– Кофе у меня всегда наготове, – пояснил он, – на тот случай, если кто-то неожиданно зайдет. Последний раз это, правда, было с полгода назад, заранее никогда не знаешь.

Валландер сел на диван и придвинул чашку. Сунделиус устроился напротив.

– В последний раз нас прервали, – сказал Валландер.

– По не зависящим от вас и, к сожалению, более чем уважительным причинам. Кого мы, собственно говоря, впускаем в эту страну?

Это замечание обескуражило Валландера.

– У нас нет никаких данных, что преступление совершено эмигрантом, – возразил он. – Почему вы думаете, что это эмигранты?

– По-моему, это совершенно ясно. Истинный швед такого не сделает.

Валландер подумал, что лучше не углубляться в эту проблему. Сунделиус был из тех людей, что твердо стоят на своем и не так-то легко позволяют себя переубедить. Но все равно не удержался.

– Еще раз повторю – ровным счетом ничто не указывает, что здесь замешан иностранец. Давайте лучше поговорим о Карле-Эверте. Вы ведь хорошо его знали?

– Для меня он был Калле.

– Как долго вы были знакомы?

– В какой день он погиб?

И снова Валландер удивился вопросу Сунделиуса:

– Мы еще точно не знаем. А что?

– Тогда я мог бы дать вам точный ответ. Пока могу сказать так: мы были знакомы девятнадцать лет, семь месяцев и около пятнадцати дней. Я всю жизнь веду тщательные записи. Единственная дата, которую я пока не могу внести в дневник, – день моей собственной смерти. Но сейчас это не актуально. Во всяком случае, я дал распоряжение своему адвокату после моей смерти сжечь все записи. Они представляют интерес только для меня, и ни для кого другого.

Валландер понял, что Сунделиус принадлежит к тому многочисленному племени стариков, которым в жизни почти не привелось поговорить с другими людьми. Его отец был совсем другим.

– Если я правильно понял, вас объединяла страсть к астрономии?

– Совершенно верно.

– Судя по выговору, вы не местный. Откуда вы приехали?

– Из Вадстены, двенадцатого мая пятьдесят девятого года. Груз с моими вещами пришел четырнадцатого мая. Тогда я думал, что приехал на два-три года. Но вышло, как видите, по-иному.

Валландер исподтишка посмотрел на полки и секретеры – семейных фото нигде не видно.

И обручального кольца тоже.

– Вы женаты?

– Нет.

– Значит, разведены?

– Я холостяк.

– Как и Сведберг?

– Да.

Валландер подумал, что пора переходить к делу. В кармане куртки у него все еще лежала фотография женщины, которую, по-видимому, звали Луизой. Он положил ее на стол перед Сунделиусом.

– Вы когда-нибудь видели эту женщину?

Сунделиус надел очки, тщательно протерев их носовым платком. Он изучал фотографию довольно долго.

– Это не та же самая женщина, что была в газетах на днях?

– Она.

– Полиция, по-моему, просила сообщить, если кто-нибудь ее знает?