На шаг сзади

– Ты думаешь, Сведберг рассуждал именно так?

– Да. Но Сведберг знал что-то еще. У него были подозрения. Какие – мы не знаем. Не знаем мы и почему эти подозрения стали обретать форму, что он увидел такое, чего не видим мы. И мы совершенно не понимаем, почему он решил заняться следствием втайне. Но скорее всего, на то имелась важная причина, раз уж он посвятил следствию чуть не весь отпуск. Раньше такого никогда с ним не было.

– Кой-чего не хватает, – сказала Анн-Бритт Хёглунд. – Мотива. Какие бывают мотивы? Месть, ненависть, ревность. Ничто не сходится. Кто будет мстить троим подросткам? Вернее сказать, четверым… Кто может их ненавидеть до такой степени? Или ревновать? Здесь присутствует какая-то изощренная жестокость, я ни о чем подобном даже и не слышала. Это куда хуже, чем тот прошлогодний бедняга, который наряжался в индейца.

– Убийца, видимо, выбрал этот праздник вполне осознанно, – сказал Валландер. – Ты права – изощренная жестокость. Убить только начинающих жить девушек и юношу в момент их наивысшего счастья. И может быть, своего наивысшего одиночества – в такие дни человек может себя чувствовать особенно одиноким…

– Бешеный пес, – сказал Мартинссон, не скрывая ярости, – псих.

– Очень, надо сказать, методичный псих, – сказал Валландер, – впрочем, такое случается. Но для нас самое главное – постараться найти во всем этом невидимый общий знаменатель. Откуда-то он получает информацию. Откуда-то у него есть доступ к их жизни. Это и есть то, что мы сейчас должны искать. Мы должны глубоко изучить их жизнь. Раньше или позже мы наткнемся на точку, в которой он с ними пересекся. Может быть, уже наткнулись, только не заметили.

– То есть ты хочешь, чтобы следствием фактически руководила Иса Эденгрен? – сказала Анн-Бритт. – А мы осторожно шли по ее следу?

– Примерно так. Не надо забывать, что она пыталась покончить с собой. Вопрос – почему? Мы к тому же не знаем, как отнесся невидимый убийца к тому, что она выжила.

– Тот, кто звонил в больницу и выдал себя за Лундберга?

Валландер кивнул. Лицо его было очень серьезным.

– Пусть кто-нибудь поговорит с дежурной сестрой или врачом, кто там с ним разговаривал. Какой голос, какой выговор, старый, молодой… все может пригодиться.

Мартинссон пообещал этим заняться. Ближайший час они посвятили распределению обязанностей. В комнату зашла Лиза Хольгерссон и сказала, что похороны Сведберга назначены на следующий вторник. Она говорила и с Ильвой Бринк и со Стуре Бьорклундом. Валландер заметил, что она очень бледна – тоже, видимо, сильно устала. Он знал, каких трудов ей стоит обороняться от журналистов, – он ей не завидовал.

– Кто-нибудь знает, какую музыку любил Сведберг? – спросила она. – Ильва Бринк, как ни странно, не знает.

Валландер, к своему удивлению, сообразил, что и сам не может ответить на этот вопрос. Он попытался мысленно связать образ Сведберга с какой-то музыкой – и не сумел.

– Он любил рок, – неожиданно сказала Анн-Бритт. – Как-то он мне рассказал. Его кумиром был певец по имени Бадди Холли. Тот, что давным-давно погиб в авиакатастрофе.

Валландер с трудом вспомнил, о ком она говорит.

– Это не он пел «Пегги Сью»? – спросил он.

– Он. Но это вряд ли подойдет для похорон.

– «Благословенна будь, земля», – сказал Мартинссон. – Это всегда хорошо. Хотя можно и поспорить на эту тему – так ли земля прекрасна, как утверждает псалом. Особенно если вспомнить, чем мы сейчас занимаемся.

Лиза Хольгерссон выслушала короткий доклад Валландера.

– Как бы мне хотелось, чтобы мы что-то уже узнали к похоронам, – сказала она перед уходом.

– Не думаю, чтобы нам это удалось, – ответил Валландер. – Но мы все хотим того же.

Было уже пять. Они собирались заканчивать совещание, когда пронзительно зазвонил телефон. Это была Эбба.

– Что, журналисты? – спросил Валландер.

– Нюберг. Мне кажется, что-то важное.

У Валландера перехватило дыхание. Он вздрогнул так, что заметили и Мартинссон, и Анн-Бритт. В трубке что-то заскрипело, потом он услышал прерывающийся голос Нюберга:

– Похоже, мы были правы.

– Нашли место?

– Кажется, да. Сейчас делаем съемку. И пытаемся зафиксировать следы.

– Мы угадали направление?

– Это метров восемьдесят от того места, где мы их нашли. И место он выбрал с умом – в густом кустарнике. Все наверняка его обходили.

– Когда начнете копать?

– Я думал, может быть, ты захочешь приехать.