Разведена и очень опасна

— Я тебе сказал, что еще не время.

Этот ответ окончательно выбил меня из колеи и, не помня себя, я закричала в страшной ярости:

— Послушай, ты, дровосек! Кончай надо мной издеваться! А ну пошел вон отсюда! Закрой дверь с обратной стороны! Я не хочу тебя видеть!!! Я даже не знаю, как тебя зовут! Я ничего о тебе не знаю! Я не знаю даже, как к тебе обращаться!

Зови меня просто — дровосек. Ты ж сама мне выбрала это имя. — Спокойствию незнакомца можно было только позавидовать.

— Значит, я попала в точку. Тебя действительно зовут дровосеком.

— Ты попала в самую точку.

— Понятно. Тогда, слышишь, ты, дровосек гребаный, а ну-ка, катись отсюда на все четыре стороны! Лес рубить!!! Ты же сам сказал, что это моя комната. Так выкатывайся из моей комнаты к едрене матери, понял?!

Усмехнувшись, мужчина громко хлопнул за собой дверью и повернул ключ. А я села прямо на холодный сырой пол, положила голову на колени, обхватила колени руками и заплакала. Правда, я старалась плакать так, чтобы с другой стороны двери меня не было слышно…

Глава 10

Я уже плохо ориентировалась во времени. Я подняла голову, когда за крохотным окошком вновь было темно. От постоянных, самых нелепых мыслей голова просто разрывалась на части, а перед глазами все плыло. То, что меня похитили явно не для того, чтобы убить, не вызывало сомнений. Если хотят получить за меня выкуп, то странно, что этот дровосек не заставляет меня звонить моим людям, чтобы они готовили нужную сумму. Он сказал, что я разрушила всю его жизнь… Но как и каким образом? Ведь я совершенно его не знаю…

Я сидела словно мумия, и пошевелилась только тогда, когда открылась перекошенная от старости дверь, но я не подскочила, словно ошпаренная, не стала кричать, требовать, чтобы меня немедленно отсюда выпустили, а просто безразлично подняла голову и тихо спросила:

— Что тебе нужно?

— Я по делу, — обратился ко мне дровосек, который, по всей видимости, находился в прекрасном расположении духа. — О, да я смотрю, ты целую пачку печенья слопала… — Мужчина остановил свой взгляд на обертке из-под печенья. — Метешь нормально. Аппетит не пропал.

А что, мне здесь с голоду сдыхать?! Ты так говоришь о пачке печенья, словно это огромный торт. У тебя есть ко мне дело? Помочь тебе лес порубить?

— Что-то вроде того… Поедешь со мной.

— Ты хочешь, чтобы я вышла из этой комнаты?

— Иначе не получится…

— Это очень заманчиво, но я тебе честно признаюсь, что топор в руках держать не умею.

Я встала и выпрямилась в полный рост, но тут же ахнула и, присев, стала растирать отекшие ноги.

— Ты чего? — удивился дровосек.

— Чего? Чего? Ноги у меня затекли.

— Так ходить надо было. Чего ты сидела на одном месте?

— Ходить, а где? — не поняла я его.

— Ну хоть по кругу. Двигаться, одним словом. Зарядку бы сделала кое-какую. Прыжки, приседания.

— Еще скажи — бег на месте. Какие, к черту, прыжки! Тут прыгнешь — головой о потолок! Здесь шевельнуться негде. Даже по кругу не походишь. Тюремная камера и та больше.

— Я бы этого не сказал. Смотря какая тюремная камера…

Подняв голову, я внимательно посмотрела на дровосека и осторожно спросила:

— А ты сидел?

— Сидел, ну и что! — встал в позу дровосек.

— Оно и видно.

— Что видно?

— Что ты сидел.

— И где же это видно? — Дровосека озадачил мой вывод.

— У тебя на лбу написано, — бесстрашно выпалила я и ехидно улыбнулась.

— Ты у меня щас договоришься! — В голосе дровосека появилась угроза.

— И что ты мне сделаешь? Топором зарубишь?!

— Пулю всажу! Ничего особенного не вижу в том, что был судим. В наше время это не имеет никакого значения. Главное, чтобы человек и на зоне остался человеком.

— А ты за что сидел? Государственный лес рубил и налево его продавал?!

— Хватит уже! — оборвал меня дровосек. — Я щас тебя опять закрою, и сиди здесь до одурения.

— Ой! Только не это!

Бросившись к двери, я выскочила в коридор и тут же зажмурилась от яркого света:

— Ради бога, только не это!.. Ты говорил, что я должна тебе в чем-то помочь. Так вот, я согласна!

— Ну пошли, коли согласна.

Мужчина провел меня на кухню, которая граничила с верандой, и я тут же прильнула к окну. Но и это не принесло мне особой радости. За окном была беспросветная темень, и даже сквозь нее можно было увидеть, что вокруг самый настоящий лес, который я никогда не любила и которого всегда в глубине души немного побаивалась.