Когда людоед очнется

— Ваш рассказ способен лишь усугубить положение Арсено. Наши американские коллеги подозревают его в двух убийствах, совершенных в Новом Орлеане. Я полагаю, вам об этом известно.

— По-моему, он жертва заговора.

— Да что вы говорите?

— Если действительно кто-то заказал ему убийство Лу Неккер и с этой целью вызвал его из Штатов, чего ради он подружился со своей будущей жертвой?

— На садовника в монастырском саду никто не обратит внимания. Возможно, сначала его наняли, чтобы следить за Лу Неккер и ее друзьями.

— Чтобы найти прорехи, выгодные для операции «Толбьяк-Престиж»? Я знаю, что в роли заказчика вы видите Жильбера Марке.

Дюген оставался невозмутимым.

— Еще кое-что не дает мне покоя, — продолжала Лола. — Зачем ему понадобилось убивать Лу Неккер в Монсури, заведомо навлекая на себя подозрение: ведь он один из немногих, кто знал о ее привычке на рассвете пробираться в парк через ограду. Не похоже на профессионального убийцу.

— Напившись, он мог выполнить контракт раньше, чем предполагалось, и неумело.

— Лу убили вскоре после того, как она проникла в парк, скажем в пять тридцать — шесть часов утра. В это время Арсено уже дрых без задних ног. Ману нашел его в сарае крепко спящим.

— Вы отдаете себе отчет в том, что подтверждаете его присутствие на месте преступления на момент убийства?

— Я знаю, с кем говорю. С человеком, способным рассуждать здраво. И не судить по первому впечатлению.

Они улыбнулись друг другу.

— Ингрид рассказала мне, что произошло, когда вы схватили громилу. Он признался, что видел, как Арсено рыщет по подвалам в мастерских Жармона и расчищает колодец.

— Это подтверждает предположение, что Арсено платили за слежку.

— Раз они оба были на одной стороне, то есть наемниками Марке, с чего бы громиле сдавать Арсено?

— Он наверняка не знал, что они «на одной стороне». Громилы не джеймсы бонды. Их нанимают, чтобы затевать драки, а не спасать мир.

Лола упомянула Юпитера Тоби. Дюген заверил ее, что никакой связи между смертью скульптора и убийством Лу Неккер не обнаружено.

— Его принадлежность к семейству Жибле де Монфори никак не могла повлиять на проект «Толбьяк-Престиж». Сестра Маргарита давно выкупила у своего брата, деда Юлиана, его долю.

— А вам известно, что он был любовником компаньонки Марке?

— Разумеется. Мадам Хатчинсон и не пыталась этого скрывать.

— Значит, продажа состоится?

— Скоро будет подписано обязательство по продаже.

— Вы уже получили результаты вскрытия?

— Юлиан Жибле де Монфори умер от остановки сердца.

— Такое случается со всеми. Рано или поздно.

— Он съел на ужин безобидное карри, запил его шампанским. Анализы крови не выявили ничего подозрительного.

— Я нахожу подозрительным то, что эти две смерти последовали одна за другой.

— Вы правы, но, даже если я «не сужу по первому впечатлению», я все же не способен найти улики там, где их нет.

Он встал: допрос, обставленный как беседа, был окончен. Он не вел никаких записей, не вызывал никого из подчиненных, чтобы записать заявления Лолы. Теперь ему оставалось поблагодарить ее за сотрудничество и попросить больше не заниматься этим расследованием. Что он и проделал с изысканной любезностью, прежде чем проводить до двери в коридор, где ее ждал лейтенант Бартельми.

— Вам известно, где похоронят Юпитера?

— В фамильном склепе Жибле де Монфори. Вызвать вам такси, комиссар?

— Спасибо, нет, майор. Если позволите, я дождусь Ингрид.

Она села на скамью и спокойно разгладила складки на платье.

— Ее допрашивают. Возможно, это надолго.

— Я знаю одну буколическую китайскую поговорку о пользе терпения. Хотите ее услышать?

— Почему бы и нет, комиссар.

— «Время и терпение превращают тутовый лист в атлас».

— Мило.

— Я знаю и другую поговорку. Более озорную. Креольскую.

— Валяйте.

— «Терпение поможет плюнуть тыквенным семечком в комариную задницу».

— Пожалуй, я выберу первую.

— Как скажете, майор. Но обе они буколические.

— Весьма.

*

— Говорю же вам, я видела у Малыша Луи новехонький айпод. Кто-то дал ему денег.

— Зачем?

— Да чтобы он подпоил Брэда у Зазы. Вы бы лучше пытали Малыша Луи, чем меня, Николе.

— Пытать — это слишком громко сказано, — отвечал лейтенант, стараясь выглядеть как Дюген — непринужденным, но твердым.