Оружие массового восхищения

Да, она его дочь!

Черным по белому!

Костя пригнулся, и кулак Максима Юрьевича впустую пролетел по воздуху. Северов потерял равновесие и рухнул на капот «BMW».

– Обалдели! – крикнула Дана, оглядываясь по сторонам. Найти бы какую-нибудь дубину и треснуть с разворота обоим!

Навалившись сверху на поверженного противника, Костя заломил его руку за спину.

– Только попробуй ее обидеть, – просипел Максим Юрьевич, морщась от боли.

– Я люблю ее, – повторил Костя и ослабил хватку.

– Алиса взрослый человек и сама вправе решать, кому ей доверять, – отчеканила Дана, надеясь прекратить творившееся безобразие. – Максим, пусть они сами разбираются, что им делать, а что нет. Даже я не лезу в их отношения, потому что знаю, как хрупко счастье, потому что однажды я потеряла тебя и не хочу, чтобы моя дочь пережила точно такую же трагедию!

Максим Юрьевич выпрямился, отстранил отпустившего его Костю, шагнул к Дане и сказал:

– Я сделал ДНК-анализ на установление отцовства. Алиса моя дочь. Родная.

Звонкий хлопок пощечины разорвал шум дождя.

Глава 20

«Что происходит?» – спросит Алиса.

«Психоаналитик мне уже не поможет», – скажет Максим Юрьевич Северов.

Алиса проснулась рано. Потянулась и улыбнулась – воспоминания вчерашнего вечера пробежали по телу горячей волной. Как он ее целовал… как она его целовала…

– М-м-м, – промычала она, поворачиваясь на другой бок и приоткрывая один глаз. Где одеяло?

Она свесила голову с кровати.

Так и есть – одеяло на полу.

Надеяться на сон уже не имело смысла, Алиса неторопливо встала, зевнула, надела безразмерную футболку, доходящую почти до колен, и, лениво шаркая тапочками, направилась в сторону ванной. Но, добравшись до кухни, остановилась и удивленно раскрыла рот.

За столом сидели мамуля, Костя и Максим Юрьевич Северов. Сидели молча, попивая чай.

«Вроде курить бросила, а галлюцинации, как при отравлении никотином», – мрачно подумала Алиса, надеясь, что разумное объяснение теплым посиделкам на кухне найдется.

– Доброе утро, – выдохнула она, глядя на Костю.

* * *

При появлении Алисы за столом стало еще тише. Максим Юрьевич перестал постукивать чайной ложкой о блюдце, а Дана отложила в сторону мятую бумажную салфетку.

– Ты уже проснулась? А мы как раз тебя ждем… – В ее голосе скользнули нервные нотки.

«Странный у них видок… – подумала Алиса. – Футболка у Кости мятая, волосы торчат в разные стороны. Северов в мамулином халате… розовом в белый горошек… Под глазом красное пятно – фингал, наверное, будет. Н-да, если Максима Юрьевича сейчас сфотографировать, то миллион заработать можно. Жаль, что я пообещала Косте отказаться от работы папарацци. Мамуля… смущена, как невеста перед алтарем. А вдруг Северов ей предложение руки и сердца сделал? Упс. Не-а, вряд ли… гламурный халат для столь торжественного случая не подходит. Хотя… попробуй пойми этих депутатов…»

– Ага, проснулась, – ответила Алиса, изменив курс. С тоской посмотрев на дверь ванной, она засеменила в кухню. – Максим Юрьевич, халат вам очень идет. Только маловат.

– Да? – Он покраснел и посмотрел на Дану. – Ночью был дождь, я промок… пришлось переодеться.

– У вас же машина есть. – Алиса взяла кружку и нажала кнопку на чайнике – вода заурчала и забулькала.

– Так я… гулял.

– Мы все вместе гуляли, – с иронией поддержал Костя.

Алиса налила чай и села на стул около стены. Три пары глаз тут же сфокусировались именно на ней.

– Вы всю ночь, что ли, здесь сидели?

– А нам совсем не хотелось спать, – торопливо ответила Дана.

– Если вы не перестанете на меня так смотреть, то мне совсем не захочется есть и пить. Что происходит?

Костя отошел к холодильнику и сунул руки в карманы – не он должен сообщить Алисе новость… Сейчас на этом «семейном собрании» он даже чувствовал себя лишним, но уходить категорически не собирался. За чудо-любовниками пока лучше приглядывать, да и главное – Алисе нужна поддержка.

Дана обменялась с Северовым быстрыми взглядами и несколько раз кашлянула. Отрепетированные фразы прилипли к языку и соскакивать с него не собирались.

– Алиса… – все же начала Дана и замолчала.

Максим Юрьевич тоже откашлялся и тоже попытался произнести речь.