Пленница Хургады, или Как я потеряла голову от египетского мачо

— Ты не должна возмущаться по поводу того, что я курю гашиш. Я буду делать то, что мне нравится. Я мужчина!

— Может быть, мне тогда вообще никогда в жизни не возмущаться? Может, ты и по бабам гулять начнешь, а я должна заткнуться и молчать в тряпочку?

— Я никогда не буду гулять по женщинам, — сразу расставил все точки над «и» Валид. — Ты дана мне Аллахом, и мне никто, кроме тебя, не нужен, я тебе это обещал. А что касается гашиша, то я не считаю нужным разговаривать с тобой на эту тему. Ты должна привыкнуть к тому, что все решает мужчина. Не беспокойся ни о чем, я сам обо всем позабочусь.

Валид сел рядом со мной на кровать и положил свою руку мне на плечо.

— Какой‑то странный у нас был свадебный ужин, — убитым голосом произнесла я.

— Свадьбу сыграем позже. Она требует больших затрат, которые сейчас мы себе не сможем позволить. Встанем на ноги, заработаем денег, тогда и свадьбу сыграем. Свадьба будет дорогой, шумной и веселой.

— Да дело даже и не в свадьбе…

— А в чем?

— У нас в России многие свадьбы вообще не играют, просто едут в свадебное путешествие, и все. Но дело даже и не в путешествии. Самое главное, чтобы мы с тобой хорошо жили, а все остальное — не важно. Как‑то твоя семейка меня не очень хорошо встретила. Что это за праздничный ужин? Свекровь на меня волком смотрит. Что я ей сделала? Я же к ней нормально отношусь. Одни сестры у тебя нормальные, а все остальные смотрят на меня так, как будто я у них деньги украла. Семейка Адамс, ей‑богу. Ходишь по дому и думаешь: никто тебя сзади по голове не огреет? Мне во время ужина казалось, что я не замуж вышла, а кого‑то похоронила. Меня здесь ненавидят.

— Тебя здесь любят, — попытался успокоить меня Валид.

— Хорошенькая любовь! Твоя мать так меня за рукав схватила и потащила грязное белье стирать, как будто я к вам в дом прачкой нанималась. Мне эти деревянные лица уже надоели. Не оставляй меня, пожалуйста, больше одну, а то у меня такое ощущение, что в меня, того гляди, сковородкой запустят. Я, конечно, терпеливая, но до поры до времени. Если меня по одной щеке ударят, то я другую не подставлю. Понимаешь, я не смогу долго притворяться и делать вид, что мне хорошо?!

Не говоря ни слова, Валид заехал мне кулаком в ухо с такой силой, что я вскрикнула, ударилась об стену и от ужаса закрыла свое лицо руками.

ГЛАВА 7

— Никогда не говори про мою семью плохо, — ледяным голосом заговорил Валид. — Ты — моя жена. Тебя здесь любят, и ты обязана всех любить. И не надо выставлять меня дураком. Если ты вошла в комнату к мужчинам, то должна просто поднести всем чай и тут же уйти. А ты стала высказывать свое недовольство по поводу моего общения с мужчинами, гашиша и ужина. Не делай так никогда, ты должна знать свое место, женщина.

Потрогав воспаленное ухо, я тихонько всхлипнула и спросила с обидой в голосе:

— Ты что, с ума сошел, что ли? Кто дал тебе право поднимать на меня руку?!

— Я твой муж, — упрямо повторил Валид и сверкнул в мою сторону недобрым взглядом.

— Я не сказала о твоей семье ничего плохого. Я просто сказала, что меня плохо приняли. Могли бы и получше, я все‑таки тебя из тюрьмы вытащила. Не каждая девушка стала бы продавать квартиру для того, чтобы привезти тебе двадцать тысяч долларов. Я считаю, что за такие бабки можно быть и погостеприимнее.

Валид закурил сигарету, о чем‑то задумался и какое‑то время сидел молча.

— Знаешь, а я ведь даже не могла и подумать, что когда‑нибудь ты сможешь меня ударить, ведь ты всегда был такой милый, заботливый, нежный. В тебе всего один недостаток — это ревность. Я уже с этим смирилась, потому что это ваше, национальное. А вот ударил ты меня зря — ты об этом еще пожалеешь. Этого я тебе никогда не прощу.

Валид тут же затушил сигарету и по‑хозяйски обнял меня за плечи.

— Валя, ты сама меня довела. Стала выяснять отношения при других мужчинах. Так нельзя делать. Ты должна была все мне сказать наедине.

— Хорошо, пусть я была не права, — согласилась я, хотя на самом деле не сомневалась в том, что не прав был именно Валид. — Но какое право ты имел меня бить?!

— Я тебя не бил, а всего лишь раз ударил.

— Да какая разница?! У меня все ухо опухло.

— Прости. Я люблю тебя.

— Любишь! Ты наркоты нанюхался, одурел, вот и стал руки распускать.

Я потрогала опухшее ухо и заскулила, как брошенная собачонка. Валид тут же меня обнял и принялся вымаливать у меня прощение. Когда я наконец все же его простила и он поклялся мне, что никогда в жизни больше меня не обидит, мы разделись, легли в постель, я положила голову ему на плечо, а он стал нежно гладить меня по голове.