Вы только не обижайтесь

Он вошел в полутемный ресторан и на секунду приостановился, пытаясь сориентироваться. Руку он положил на высокий корабельный штурвал – деталь «морского» декора. Запах пива и виски ударил ему в нос, и он несколько раз моргнул, дожидаясь, пока зрение перестроится на полумрак после яркого дневного света. Пустые столики в центре зала были застелены клетчатыми красными с белым скатертями. Дневные посетители в большинстве своем сидели за изогнутой стойкой бара и, несомненно, дожидались захода солнца. Их обслуживал крепко сбитый бармен, знавший присутствующих по имени.

– Сейчас подойду! – пообещал он, заметив стоящего у двери Блэкстона.

Бармену пришлось повысить голос: в углу орал телевизор, показывавший матч, который никто не смотрел.

– Не беспокойтесь, – ответил Блэкстон. – У меня здесь встреча.

Бармен тут же отвернулся и начал деловито укладывать в ящик кассового аппарата влажные однодолларовые купюры.

Блэкстон увидел Берни в одной из обтянутых красной кожей кабинок ближе к задней части зала. Он был не один: с ним сидела худая белая женщина потасканного вида. Волосы у нее были стянуты в хвост, а одета она была в убогую кофточку с дешевым кружевом на вороте, явно купленную у уличного торговца.

Берни забросил руку на спинку диванчика, почти касаясь ее шеи. Краем глаза заметив Блэкстона, он поднял пальцы, предупреждая, чтобы тот пока не подходил.

Блэкстон покопался носком ботинка в опилках на полу и стал рассматривать на стенах афиши с автографами. Зазвонил телефон, и бармен снял трубку. Послушав секунду, он сказал: «Его все еще здесь нет». Посетители засмеялись. Берни поманил Блэкстона к себе.

Усаживаясь на диванчик напротив Берни и его спутницы, Блэкстон услышал ее слова:

– Но я ему шкажала: нет. Понимаете?

Ее голос звучал невнятно. Берни что-то пробормотал, похлопал ее по руке и кивнул Блэкстону.

– Джигсо, это – Энджи.

Энджи тоже кивнула, подняв на Блэкстона печальные глаза. В левом глазу кровеносные сосуды лопнули, а губа была рассечена и распухла.

– Привет, – поздоровалась она нехотя.

По-видимому, у нее была повреждена челюсть: когда она говорила, во рту взблескивала металлическая шина.

Блэкстон прикинул: возраст – чуть больше двадцати лет, наверняка наркоманка, проститутка и мелкая воровка.

– Шукин шын меня отделал, – продолжала о, на.

– Энджи попался настоящий псих, – вставил Берни.

– Вывел меня иж штроя. – По подбородку у нее потекла слюна, она вытерла ее бумажной салфеткой.

– Расскажи ему то, что мне рассказывала, Энджи.

– Чэмпион велел передать, ты должен издержать швое шлово, – сказала она, и добавила в качестве объяснения Блэкстону: – Чэмпион – это мой парень.

– А ты передай ему: если сведения верные, то я обещаю потерять кое-какие бумаги, – ответил ей Берни. – Тебе кто угодно подтвердит, что я свое слово держу.

– Знаю, – согласилась она. Они обменялись понимающими взглядами, и она стала рассказывать: – Тот тип набралщя до предела.

– Какой тип? – спросил Блэкстон.

– Мне надо было прошто его пошлать, так?

Джигсо посмотрел на Берни, но тот молча кивнул, призывая его проявить терпение.

– Он шкажал: ещли не шделаешь, как я хочу, то я тебя вжорву.

– Взорвет? – переспросил Блэкстон.

– Он шунул мне между ног гранату и велел жагадать желание.

– Гранату? В смысле – ручную гранату? – спросил Блэкстон.

– Ага. А какие еще бывают?

– Как тот тип выглядел? Ты знаешь, как его зовут?

– Я уже все это слышал, Джигсо, – вмешался Берни. – Белый мужчина, усы, рыжеватые волосы. Они друг другу не представлялись, но она описала две татуировки на руках у этого парня. На правой были два скрещенных поршня и слова: «Ездить чтобы Жить, Жить чтобы Ездить» в кругу красно-черных свастик. А вторая тебе особенно понравится. На левом предплечье у него мишень диаметром четыре дюйма и по верху и по низу надпись: «Один Выстрел – Один Труп».

– Это ведь наколка морских пехотинцев, да? – уточнил Блэкстон.

Берни кивнул.

– Снайперы спецназа.

Блэкстон присвистнул.

– А какая у него была машина?

– Взятая напрокат у «Херца», с номерами Орегона. Мы ее проверяем.

– И детшкий штул, – вступила в разговор Энджи.

– Какой стул? – не понял Блэкстон.

– Ну, такой, в какие детей шажают.

– А, сиденье для машины?

– Да.

– Молодец, Энджи, – похвалил Берни. – А теперь Блэкстон поставит нам обоим выпивку.