Человек, который улыбался

Им предстояла огромная работа.

Субботним утром 6 ноября Валландер позвонил Бьорку в начале восьмого. Трубку взяла жена. Она попросила перезвонить через несколько минут – Бьорк принимал душ. Тогда он, чтобы не терять времени, набрал номер Пера Окесона – тот был типичным жаворонком, вставал очень рано. Окесон взял трубку сразу, как будто сидел и ждал звонка. Валландер коротко рассказал о новом повороте в следствии, который означал, что Альфред Хардерберг становится одной из центральных фигур. Пер слушал не перебивая. Когда Валландер закончил, Окесон задал один-единственный вопрос:

– Ты считаешь, что это реально?

– Да, – твердо ответил Валландер. – Эта версия может дать нам ответ на все главные вопросы.

– Тогда у меня никаких возражений против углубленного следствия не будет. Только сам понимаешь – без всякого шума. И ни слова журналистам без моего согласия. Меньше всего нам нужно повторение истории с Пальме.

Валландер прекрасно понял, что имеет в виду Окесон. Бездарное, а главное, безуспешное следствие по делу об убийстве премьер-министра, продолжающееся уже десять лет, стало источником постоянной душевной травмы не только для полицейского корпуса, но и для всего населения страны. Все без исключения, и не только в полиции, понимали, что убийство не было раскрыто из-за того, что с самого начала следствием руководил сам себя назначивший шеф губернской полиции, никакими следственными дарованиями не обладавший и сразу допустивший несколько скандальных и непоправимых ошибок. Это постоянно обсуждалось чуть ли не в каждом провинциальном полицейском управлении, иногда возбужденно, но чаще презрительно – как можно было допустить, чтобы следствие так быстро и безнадежно увязло в болоте. И одной из главных ошибок было то, что руководство навязало всем свою версию, не располагая необходимым фактическим материалом. Окесон был прав – преступление должно быть практически раскрыто, только тогда можно позволить себе класть все яйца в одну корзину.

– Мне бы хотелось, чтобы ты пришел на утреннюю оперативку, – сказал Валландер. – Нам нужна полная ясность – что мы хотим и как этого достичь. Кстати, я против разделения следственной группы. Тогда мы не сможем быстро среагировать, если ситуация вдруг изменится.

– Приду, – сказал Пер Окесон. – Вообще-то я собирался поиграть в гольф, но погода не располагает.

– А в Уганде-то, должно быть, сейчас жара – страшное дело! Или куда ты там собрался? В Судан?

– Я еще не говорил с женой, – шепнул Окесон. – Так что помалкивай.

Валландер повесил трубку, выпил еще чашку кофе и снова набрал номер Бьорка. На этот раз ответил он сам. Валландер решил пока умолчать об обстоятельствах его первого посещения Фарнхольмского замка. Это был не телефонный разговор, он должен был видеть Бьорка и его реакцию. Поэтому он говорил очень коротко.

– Надо встретиться и обсудить изменившуюся ситуацию.

– А что случилось?

– Мне бы не хотелось говорить об этом по телефону.

– Ты что, думаешь, что наши телефоны прослушиваются? – удивился Бьорк. – Даже у богатого воображения должны быть свои пределы.

– Не в этом дело, – сказал Валландер, мысленно упрекая себя, что не подумал о такой – вполне реальной – возможности. Теперь было поздно. Он выложил Перу Окесону все как на духу. – Мне нужно встретиться с тобой на пару минут перед оперативкой.

– Через полчаса, – сказал Бьорк. – Не понимаю только, почему у тебя постоянно какие-то секреты.

– Никаких секретов нет, – сказал Валландер. – Просто иногда лучше говорить не по телефону, а глядя друг другу в глаза.

– Драматизм нарастает, – усмехнулся Бьорк. – А не позвонить ли тебе и Перу Окесону?

– Уже позвонил. Значит, через полчаса в твоем кабинете.

Подъехав к управлению, Валландер не сразу вышел из машины. Он выключил мотор и посидел немного, собираясь с мыслями. А может быть, не стоит затевать этот разговор? Есть вещи и поважнее. Но нет, Бьорк должен понять, что то, что он сделал, недопустимо. Иначе неизбежно возникнет кризис доверия, и Валландеру ничего другого не останется, как уйти со службы.

Он сидел в машине и удивлялся, с какой невероятной скоростью развиваются события. Еще неделю назад он гулял по песчаным пляжам Скагена и готовился навсегда покончить с полицейской службой. А сегодня он был полон решимости защищать свое достоинство и свою профессию. Надо будет обязательно написать об этом Байбе в Ригу, решил он. Интересно, поймет ли она, почему все так резко изменилось?