Сезон одиноких Снегурочек

– А что мне еще сделать? – Готовность начальника отдела кадров служить Великому Делу Любви не знала границ.

– Мойте укроп и доставайте тарелку.

Вадиму Григорьевичу захотелось крикнуть: «Слушаюсь и повинуюсь», но он вовремя вспомнил о своей высокой должности и просто рванул к раковине.

– А теперь заключительный и самый волшебный этап! – объявила Таня, снимая с плиты сковородку с омлетом. – Сборка блюда. Кладем на тарелку омлет, на одну его половинку выкладываем обжаренные грибы и овощи… Ой! Забыла сыр! Кошмар! Скорее, пока начинка горячая!

Вякин бросил нож и в панике заметался по кухне. Наконец-то сообразив, что сыр обычно хранится в холодильнике, он подлетел к нему и распахнул дверцу. Схватил огромный, завернутый в пищевую пленку кусок и протянул его Тане. В одной руке она уже держала терку, и пяти секунд хватило на то, чтобы получить небольшую горку тонкой стружки.

– Сыр отправляем на горячую начинку и накрываем другой половиной омлета – тоже горячей. Посыпаем укропом. Рядом кладем порезанный огурчик и румяные сухарики. Края тарелки вытираем салфеткой. Никаких масляных пятен и никаких крошек быть не должно! Понятно?

– Да!

Таня достала из шкафа поднос, вилку, нож и вкрадчиво произнесла:

– А теперь я отнесу это ЕМУ – моему ненаглядному Павлу Сергеевичу Баркову.

Вадим Григорьевич вынул из кармана пиджака платок и усталым движением вытер лоб и шею.

Таня надеялась, что Вадим Григорьевич за ней не пойдет и она отлично позавтракает на своем рабочем месте, но реальность оказалась несколько иной – он засеменил следом, как и положено начинающему поваренку.

«Если Барков опаздывает, то все выйдет отлично. Выставлю Вякина и поем, – подумала Таня и с чувством взмолилась: – О, только бы он опоздал!»

Зайдя в приемную, она прислушалась – тихо. Ура, ура!

Обернулась, посмотрела на раскрасневшегося Вадима Григорьевича и выдохнула:

– Ну, я пошла.

– Идите, – благословил он, сдергивая с носа очки, – я здесь подожду.

Таня приподняла поднос, выдала лучезарную улыбку и шагнула в сторону кабинета своего начальника.

Павел Сергеевич Барков не опоздал. Он сидел за столом и, щелкая зажигалкой впустую (дурацкая привычка), о чем-то сосредоточенно думал.

«Отступать некуда, – подумала Таня, – за мной Вякин…»

– Доброе утро, – громко сказала она и застучала каблуками в сторону своего начальника.

– Доброе, – ответил Барков, и… его взгляд остановился на подносе, с которого тонкой струйкой тянулся к потолку ароматный пар. – Это что?

– Завтрак, – пожала плечами Таня и поставила тарелку перед ним. Лучше быть равнодушной, пусть считает, будто она сошла с ума.

– Но…

– Приятного аппетита. Если захотите, чтобы обед вам тоже приготовила я, – только скажите, и я горной козой побегу на кухню.

Павел посмотрел на тарелку, затем на Таню и спросил:

– Омлет отравленный?

– Нет. Хотите, съедим его вместе? – Она наклонилась и выдала коронную улыбку Моны Лизы.

«Точно, отравленный», – подумал Павел.

– Спасибо за участие, – он тоже улыбнулся, – но я уж как-нибудь сам.

– Тогда приятного аппетита.

Она крутанулась на каблуках и виляющей походкой (ага, смотрите на меня, смотрите – я сумасшедшая) вышла из кабинета.

Вякин стоял около шкафа, как статуя, и на Таню смотрел с безграничным уважением.

– В следующий раз приготовим «Рагу из барашка со сливочным картофелем», – важно сказала она, скрестив руки на груди.

– Угу, – согласился Вадим Григорьевич и подумал: «Я должен открыть ему глаза, конечно же, должен, это же такая сотрудница… нет – ЖЕНЩИНА!»

Павел с опаской отломил кусочек омлета и, не ожидая ничего хорошего, положил его в рот. Секунду помедлив, начал жевать. Неторопливо (вдруг на зуб попадутся гвозди или еще что-нибудь малосъедобное). Затем попробовал обжаренный хлебный кубик, похрустел огурцом и вернулся к омлету.

– Вкусно, – подвел он через минуту итог, глядя на пустую тарелку.

Глава 13

Уроки Станиславского

А что она ей скажет? Да что угодно!

Например:

«Мне тебя очень жаль, а так все красиво начиналось… Подарок богатого дядюшки, деньги, шмотки, личный парикмахер в первоклассном салоне… А теперь, наверное, сидишь, бедненькая, на хлебе и воде и копейки до зарплаты считаешь».