Том 20. Письма 1887-1888

Передайте Александру Семеновичу, что Суворин ждет его субботник. Пора ему. В «Новое время» он явится желанным гостем ^* …тем более что в оной газетине в настоящее время решительно нет беллетристов (если не считать Бежецкого и Чехова, которые разленились и скоро начнут пить горькую).

В Москве буду к 5 сентября. Прошу пожаловать купно с фамилией.

Поклонитесь Грузинскому и, если увидите, Пальмину. Напишите Билибину, что я собираюсь черкнуть ему большое письмо, но утерял его адрес.

Будьте здравы и счастливы.

Ваш А. Чехов.

Хочу купить хутор.

Через год Вы обязаны дать рассказ в «Новое время» ^* . Об этом поговорим при свидании.

На конверте: Москва,

Плющиха, д. Коптева

Николаю Михайловичу Ежову.

Златовратскому Н. Н., 8 августа 1888

467. Н. Н. ЗЛАТОВРАТСКОМУ ^*

8 августа 1888 г. Сумы.

VIII. 8.

Милостивый государь Николай Николаевич!

Ваше письмо я получил только вчера, вернувшись из Кавказа ^* . Невольно промедлил ответом.

Благодарю Вас за любезное приглашение ^* и, конечно, отвечаю на него живою готовностью быть полезным Вашему журналу. Чем богат, тем и рад: если сумею написать что-нибудь для одной из первых книжек, то не замедлю прислать, а пока позвольте пожелать «Эпохе» успеха и оставаться искренно уважающим Вас

А. Чехов.

Баранцевичу К. С., 12 августа 1888

468. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ ^*

12 августа 1888 г. Сумы.

12 авг.

Здравствуйте, милый Кузьма Протапыч ^* !

Из дальних странствий возвратясь ^* , я нашел у себя на столе два Ваших письма. Ответ на них припасу к концу письма сего, а теперь сообщу Вам, где я был и что видел. Был я в Крыму, в Новом Афоне, в Сухуме, Батуме, Тифлисе, Баку… Видел я чудеса в решете… Впечатления до такой степени новы и резки, что всё пережитое представляется мне сновидением и я не верю себе. Видел я море во всю его ширь, Кавказский берег, горы, горы, горы, эвкалипты, чайные кусты, водопады, свиней с длинными острыми мордами, деревья, окутанные лианами, как вуалью, тучки, ночующие на груди утесов-великанов ^* , дельфинов, нефтяные фонтаны, подземные огни, храм огнепоклонников, горы, горы, горы… Пережил я Военно-грузинскую дорогу. Это не дорога, а поэзия, чудный фантастический рассказ, написанный демоном и посвященный Тамаре… Вообразите Вы себя на высоте 8000 футов… Вообразили? Теперь извольте подойти мысленно к краю пропасти и заглянуть вниз; далеко, далеко Вы видите узкое дно, по которому вьется белая ленточка — это седая, ворчливая Арагва; по пути к ней Ваш взгляд встречает тучки, лески, овраги, скалы… Теперь поднимите немножко глаза и глядите вперед себя: горы, горы, горы, а на них насекомые — это коровы и люди… Поглядите вверх — там страшно глубокое небо. Дует свежий горный ветерок…

Вообразите две высокие стены и между ними длинный, длинный коридор; потолок — небо, пол — дно Терека; по дну вьется змея пепельного цвета. На одной из стен полка, по которой мчится коляска, в которой сидите Вы… Вот так

* Это Вы.** Змея.

Змея злится, ревет и щетинится. Лошади летят, как черти… Стены высоки, небо еще выше… С вершины стен с любопытством глядят вниз кудрявые деревья… Голова кружится! Это Дарьяльское ущелье, или, выражаясь языком Лермонтова, теснины Дарьяла ^* .

Господа туземцы свиньи. Ни одного поэта, ни одного певца… Жить где-нибудь на Гадауре или у Дарьяла и не писать сказки — это свинство!

Вашего мрачного взгляда на будущее я не разделяю ^* . Одному господу богу ведомо, что будет и чего не будет. Ему же ведомо, кто прав и кто неправ… Мы же, наши критики и гг. редакторы едва ли можем сметь свое суждение иметь ^* … У человека слишком недостаточно ума и совести, чтобы понять сегодняшний день и угадать, что будет завтра, и слишком мало хладнокровия, чтобы судить себя и других… Вы живете на тундре, окутанный туманом, рисуете серенькую, тифозную жизнь, ради гусиков служите на конно-лошадиной дороге ^* и сырость водосточных труб не променяете на теснины Дарьяла; я веду бродячую жизнь, бегу обязательной службы, рисую природу и довольного человека, трусливо сторонюсь от тумана и тифа… Кто из нас прав, кто лучше? Аристархов ответил бы на этот вопрос, Скабичевский тоже, но мы с Вами не ответим и хорошо сделаем. Мнения наших судей ценны только постольку, поскольку они красивы и влияют на розничную продажу, наши же собственные мнения о самих себе и о друг друге, быть может, и имеют цену; но такую неопределенную, что никакой жид не принял бы их в залог; на них не выставлена проба, а пробирная палатка на небе…

---