Хозяин развеселого салуна Ник Мак-Кейб и рассудительная Кей Монтгомери,...
Кто бы мог подумать, что таинственный шантажист, который держит в страхе...
— Таня, милая, ты меня простила за то, что я поднял на тебя руку? Просто ты сама меня довела. Я виноват в том, что не смог сдержаться… Каюсь! Понимаешь, до тебя я никогда в жизни не ударил ни одной женщины. Сам не понимаю, как со мной такое могло произойти.
«Опять врет», — отметила я про себя и вспомнила слова Яна про то, как отец избивал его мать. А ведь Хенк сказал, что его супруга погибла от того, что оступилась на лестнице, упала и насмерть разбилась. Я вздрогнула, ощутила, как на моей спине выступил холодный пот, и подумала о том, что, скорее всего, Хенк помог своей жене упасть с лестницы, избавив тем самым себя от пожизненного выяснения отношений и ненавистного чувства долга. От этих мыслей меня слегка зазнобило, и Хенк не мог не уловить моего состояния.
— Таня, ты что вся дрожишь? Неужели ты так переживаешь из-за паспорта? Это же всего лишь бумажка.
— Это не бумажка, а очень важный документ.
— Но он не стоит того, чтобы из-за него так расстраиваться. Я же сказал тебе, что обязательно помогу.
— Я очень плохо себя чувствую. Неужели мне так плохо от твоего пивного супчика? Я даже не помню, как вчера отключилась. Проснулась от чудовищной головной боли и дикой жажды. Я так себя не чувствовала даже тогда, когда позволяла себе выпить лишнего.
— А хочешь, мы с тобой немного погуляем? Тебе не мешает проветриться.
— А где погуляем-то?
— А зачем далеко ходить? Пошли, погуляем по кладбищу. Благо оно здесь рядом.
— Где погуляем? — Последняя фраза Хенка привела меня в бешенство, и я с трудом сдержала себя от того, чтобы не сказать Хенку о том, что он не только конченый идиот, но и больной человек, по которому плачет психушка.
— На кладбище, — как ни в чем не бывало ответил Хенк и даже удивился, почему я не в восторге от его идеи.
— А как там можно гулять? — спросила я ледяным голосом.
— Там так мило! Я бы хотел познакомить тебя со своей женой.
— Но ведь она умерла!
— Для меня она всегда живая. Я хочу показать тебе ее могилку. Она очень симпатичная, тебе понравится.
От последних слов по моей спине пробежали мурашки, и я, не выдержав, покрутила пальцем у виска.
— Ты что несешь?
— Зря! Я там часто гуляю. Красота…
— Где красота? На кладбище?
— Конечно. Очень уютное место.
— А поехали погуляем по Амстердаму? Я так хочу прочувствовать этот город. Только не говори, что ты не хочешь тратить бензин.
— Конечно, не хочу, тем более что я сейчас безработный.
Вместо Амстердама Хенк устроил мне прогулку по центру того провинциального городка, в котором он сейчас жил.
Я надела черные солнцезащитные очки для того, чтобы не было видно заплывшего глаза, и думала о том, почему некоторые мои соотечественницы терпят ту жизнь, которой сейчас жила я. Они живут в вечном страхе, позволяют себя оскорблять и терпят все, чтобы только не возвращаться на свою родину. А их мужчины пользуются тем, что им некуда деваться, и обращаются с ними, как с людьми второго сорта.
А ведь совсем недавно я просто «болела» Европой. Так мечтала в ней жить, и ведь самое обидное, что в Европе действительно можно жить, но только с надежным мужем. Увы, но за рубежом хорошие отношения с партнером определяют буквально все. Кому повезло, у тех все хорошо, а вот если кому-то встретился такой же партнер, как и мне, то жизнь за рубежом становится в десятки раз хуже, чем в России. Просто любой из нас сложно представить, как мы опять вернемся в Россию и что скажут про нас друзья и знакомые.
Перед тем как отправиться в центр города, мы действительно зашли на чистое и аккуратное кладбище, которое так нравилось сумасшедшему Хенку. Он подвел меня к могиле своей жены и ткнул пальцем в фотографию на памятнике.
— Нравится?
— Симпатичная.
— Да она просто красавица!
С фотографии на меня смотрела приятная белокурая женщина. Она как-то грустно улыбалась, а в ее глазах чувствовалась тоска.
— Рия, познакомься. Это Татьяна. Она из России. Хочет выйти за меня замуж. Мечтает занять твое место.
Я моментально изменилась в лице и хотела возмутиться по поводу того, что ничего уже не хочу, но промолчала, подумав о том, что спорить с Хенком — себе дороже. Пусть остается при своем мнении. Уж я-то знаю, что такое дерьмо, как он, абсолютно мне не нужно.
А затем мы пошли просто гулять по городу.
Идя рядом с Хенком, я чувствовала страх, стыд и безысходность. Конечно, можно было найти полицейский участок, прийти туда и рассказать о том, что меня обокрали и, по всей вероятности, этого дело рук того, к кому я приехала. Но, черт побери, мне было стыдно! Мне было действительно стыдно, что я могла вляпаться в такую жуткую историю. Уж лучше дождаться ночи, обыскать дом, найти пропажу, а затем вылететь домой первым же попавшимся рейсом.