Красная сирена

– Давай, опиши его в общих чертах…

– Так, это бывший сотрудник болгарских спец­служб, после падения коммунистов сбежал в Тур­цию, там связался с теневиками – из международ­ных финансовых кругов и тех, кто связан с торговлей оружием и наркотиками. Он привел с со­бой слаженную команду, человек десять, подоб­ранных в портах Афин и Стамбула, – ты практи­чески всех уничтожил тогда вечером…

– Хочешь сказать, что он на меня до смерти сердит?

Злобная гримаса Кеслера показала, что Хьюго точно выбрал слово.

– Отлично, а что ты делал среди них, следил за нами?

Секундное колебание.

– Чем больше расскажешь, тем меньше поли­ция захочет урезать твой небольшой резерв вре­мени…

Кеслер посмотрел на диктофон, где безжалост­но крутилась кассета.

– Меня назначили на особую должность для этой «спецоперации».

– Рассказывай.

– Я должен был выследить вас и отчитаться.

– Перед Евой Кристенсен?

– Нет… нет…

– Тогда перед кем? Перед Сорваном? Кеслер ответил не сразу. Он переминался с но­ги на ногу, почти пританцовывал.

– Да… Сорван…

Нотки искренности в голосе прозвучали не слишком убедительно. Да, это вам не Ромер…

– Не пудри мне мозги. Ты прекрасно понима­ешь, что, если Ева К. от нас уйдет, шансов у тебя не будет. Ты должен рассказать все. Чтобы вся паути­на была как на ладони. В противном случае от по­лиции ты, может, и уйдешь, но всю жизнь будешь ждать удара в спину, всю жизнь будешь огляды­ваться…

На этот раз наемник не смог скрыть вздоха. Его плечи опустились.

– Ну, в этой операции действует один тип, ко­торый всех здесь знает, в Португалии. Ответственный за операцию. Этого типа Ева К. иногда нанима­ет для специальных поручений в Европе, в разных местах. Понимаете, организация – это не что-то раз и навсегда устоявшееся. Эта баба – настоящий хамелеон, она все время приспосабливается.

– Ну и кто этот большой босс? И где он?

– В данный момент, наверное, едет в Мончике. Но весь вечер он провел с Евой К.

– Где?

– Этого я не знаю. Только Вондт знал, где она находится.

– Вондт – тот самый тип? Легкий кивок.

– Высокий и светлый. У меня пленка идет.

– Да.

– Так, кто выслеживал Тревиса?

– Вондт. Мне было поручено следить за ин­спекторшей из Амстердама, с которой ты перезва­ниваешься. Я никого не убивал в гостинице, поли­цейского убил Сорван, а Джампур прирезал охранника, потому что он собирался ее позвать. И ее тоже наверняка Сорван ранил.

В уголках губ Кеслера появилась хитрая скла­дочка.

«С которой ты перезваниваешься…» Он догадался о закулисной стороне и решил от­метиться: обеспечивал тылы, разоблачая сообщни­ков.

– Так, и что удалось Вондту?

– Он нашел какой-то ход в Тавире, в одном баре у границы. Потом съездил, поболтал с вашим дружком (он показал подбородком на Пинту) и ве­лел мне приехать и наблюдать. А тут и ты подка­тил.

В его тоне слышалось нечто вроде профессио­нального уважения. Надо признать, для простого рассказчика, вышедшего из тени, он неплохо дер­жался.

– Хорошо, теперь расскажи про нападение на гостиницу в Эворе и про Грека в Беже.

– Про Грека знаю только, что Вондт вышел на него через какого-то местного типа, не знаю, отку­да он. Вондт никогда не называет своих ребят. Ду­маю, у него есть один связной в Испании, а тут, в Португалии, еще несколько человек… Если это они поработали с Греком, то я ни хрена не знаю, потому что сам в это время следил за дамочкой в Эворе.

– Но она тоже заезжала к Греку.

– Верно, но что там случилось, я не знаю.

Хьюго сразу понял, что Кеслер врет, но време­ни на детали у него не было. Мужик просто пытает­ся спасти свою шкуру, ничего больше

– Так, хорошо, про Грека ты ничего не знаешь, давай про Эвору.

– В Эвору с Вондтом приехали ребята Сорвана, практически в полном составе, и еще двое со мной. Они слишком шумели на лестнице, это правда, и мы с Сорваном призвали их к порядку. Но ребята слишком возбудились от этого чертова кокша, а дальше ты сам все знаешь.

Хьюго позволил себе слегка улыбнуться. Кес­лер сделал красивый жест, не упомянув, что на его совести были жизни нескольких человек, но посту­пил так не из альтруизма. Судя по взгляду Кеслера/Сименса, он явно рассчитывал на взаимность.

– Ладно, могу тебе обещать: когда возьмут дом и всех, кто в нем, я сниму с тебя наручники.

Ответа не последовало, лицо мужчины снова стало жестким. Он сделал свое дело. На секунду за­держав взгляд на диктофоне, отвернулся к дюнам и океану, откуда дул свежий ночной ветер.