Красная сирена

– Два варианта; меры безопасности, на случай, если человек попадет к нам в руки. Своего рода иг­ра в шпионов – он знает дорогу к Пинту, а тот в конце концов выводит его на Тревиса.

– Неплохо придумано. А второй вариант?

– Ну… Что-то у них не сработало, хотя этому типу здорово везет. Может быть, Тревис так хоро­шо затаился, что они сами потеряли его след, но я склоняюсь к первой гипотезе…

– То есть к шпионской игре?

– Да. Две-три стратегические остановки, чтобы парень мог получить информацию и приблизиться к цели. От Амстердама сюда. А Пинту – посредник, который откроет последнюю дверь.

– А почему Пинту, а не Грек?

– Ну… ваш муж, то есть ваш бывший муж… у него чутье, он, наверное, понял, что с Греком иметь дело опасно, и поставил на старого дружка – моря­ка, такого же, как он сам.

– Да-да, – прошептала Ева Кристенсен, – пси­хология, я должна была догадаться…

Внезапно возбудившись, произнесла с каким-то пугающим напором:

– Кеслеру никак нельзя упустить этих людей. Они нас приведут прямиком к Тревису. Когда вер­нетесь с яхты, сделайте все необходимое, чтобы ок­ружить его дом, но потихоньку. Потом дождетесь, когда Алиса окажется там, как мы договаривались, и позвоните мне из Каса-Асуль. Пока Пинту и этот тип будут там, ничего не предпринимайте. Спокой­но выждите, пока они уедут, и тогда действуйте. Но на этот раз без шума, ладно? Не нужно перестрел­ки, я хочу тихо и спокойно увезти их обоих. Его и ее. Живыми.

Слово «живыми» она произнесла с какой-то странной интонацией, но Вондт не понял, что она означает.

– Потом все приедут в условленное место встре­чи и получат свои деньги и новые документы. Когда они окажутся на борту, остальным я займусь сама. Гонорары погибших будут разделены между теми, кто пережил нападение. И каждому добавлю по пять тысяч марок премии. Людей надо стимулировать… я хочу, чтобы Сорван доверял мне, и вы, и Кеслер.

– Если Сорвану что и понравится, так это воз­можность заняться тем парнем, киллером от Тревиса…

Улыбка Евы на мгновение застыла.

– На это у нас не будет времени.

Она сделала резкий, решительный жест рукой, как бы говоря, что тема закрыта.

– Слушайте, Вондт, этот тип похож на вас. Ему платят за работу, и он ее выполняет, вот и все. Сей­час для нас имеет значение моя дочь, это самое глав­ное, а потом уж Тревис – по возможности живой, вот и все. Дождитесь отъезда Пинту и агента Тревиса, я хочу, чтобы все прошло как по маслу, пони­маете?

– Все ясно. Я успокою Сорвана.

– Правильно.

– Хорошо, а что нам делать, если сицилиец ос­танется охранять?

– Позвоните мне из Каса-Асуль, как договори­лись. Я решу – в зависимости от обстановки.

Мир заполнился шумом океана и ветра. Лицо Евы казалось недоступным для любых внешних воздействий, ее взгляд был обращен на луну. На губах сохранилась тень улыбки, но она вела себя так, словно Вондта рядом уже не было.

Он понял, что беседа закончена.

Два моряка-испанца спокойно ждали на корме, пока он спустится в шлюпку.

Вондт отплыл от красивой белой яхты и ни ра­зу не оглянулся. Вдали, в слабом лунном свете, он мог видеть изрезанный берег и светлое пятно зда­ния института, погруженного во мрак. Брызги хле­стали его по лицу.

В институте Каса-Асуль был один особый кли­ент, голландец по имени Йохан Плиссен, друг хозя­ина, которому всегда отводили просторный номер в одном из коттеджей, удаленных от основного зда­ния. Шлюпка доставила его к дебаркадеру, откуда нужно было пройти по дорожке к ступенькам, вы­рубленным в прибрежной скале.

В конце узкого бетонного мола мелькала тень. А ведь совершенно не предполагалось, что кто-то будет встречать его здесь, да еще и размахивать руками. У Вондта появилось скверное предчувствие.

Человек представился помощником Ван Эй-дерке. Он прекрасно говорил по-английски.

– Вам звонил некий господин Кайзер, по очень срочному делу, я попытался перевести вызов в ва­шу комнату, но вас не было. Мне сообщили, что вы на корабле, но, когда я связался с госпожей Кристобаль, она сказала, что вы уже уехали… И я решил дождаться вас здесь.

«Господин Кайзер, – лихорадочно думал Вондт. – О боже, Сорван звонил в Каса-Асуль! Это могло означать только что-то действительно страшное, настоящую катастрофу».

– Ваш друг сказал, что перезвонит… теперь уже через десять минут.

Человек смотрел на часы, поднимаясь по сту­пенькам.