Пощадить – погубить, или игры мужскими судьбами

– Ты мне мораль, что ли, решила прочитать?

– Нет. Просто изложила тебе те мысли, которые первыми пришли в голову.

– Батя спит?

– Спит.

– В общем, слушай, если хочешь, чтобы я в вашу жизнь особо не лез, отца против тебя не настраивал и на ухо ему не шептал, что ты нашему садовнику свой передок подставляешь, то, сразу по прилёту в Москву, ты мне выдаёшь нотариальную доверенность. В ней ты напишешь, что тебе и твоему непонятно кем зачатому ублюдку ничего от моего отца не нужно и вы оба ни на что не претендуете. А также укажешь, что мой отец к этому ребёнку никакого отношения не имеет. Поэтому прежде чем рожать, сто раз подумай. Ты с отца ничего не поимеешь. У меня есть справка о его хронической импотенции, и даже если ты что-то захочешь предъявить, твоему ребёнку придётся пройти тест на ДНК. Лучше сделай аборт и не грузи нашу спокойную размеренную жизнь своими пелёнками и подгузниками.

– Тебе только это от меня нужно или что-то ещё?

– Ну и не забывай, что ты не сможешь гулять от моего отца. Если он хоть в чём-то тебя заподозрит, то сразу наймёт частного детектива. Выкинет с жутким позором с голой жопой на улицу. Даже если батя не заметит, я тебя сам сдам. Пойдёшь прочь, ветром гонимая. Поэтому единственный человек, с которым ты можешь трахаться и быть незамеченной, – это я.

– Что ещё?

– А то, что если батя, не дай бог, поймает меня на наркоте, то ты должна меня отмазать и всегда при любых наших разборках быть на моей стороне.

Денис выдержал паузу и вновь заговорил:

– Однажды у меня была ломка. Страшная штука. Боль во всех суставах. Это похоже на то, будто тебе кто-то с особой жестокостью выкручивает конечности… Мышцы дико ноют. Ничего делать не можешь – ни спать, ни есть, ни пить… Организм истощается жутко. Тогда я очень сильно сбросил вес. Я был настолько раздражительным, что просто кошмар. Меня раздражали люди, свет, любые звуки. Руки и ноги перестали слушаться. Если вставал, то сразу натыкался на что-нибудь. Пережить ломку без лекарств крайне трудно. Желание уколоться настолько сильно, что ты не способен думать ни о чём другом. Я кололся месяца три. Срок небольшой. Батя вовремя меня поймал и заставил лечиться. Это сработало. Правда, потом началась такая депрессия, что просто не передать словами. Я лежал на кровати и смотрел, как по стене ползает муха. Я мог наблюдать за ней несколько дней. Мог только дойти до туалета, дотянуться до стакана воды, а потом вновь лежал и искал глазами муху. Никаких мыслей, никаких переживаний, полное отрешение. Но мне повезло, я выкарабкался – стажа не было. Даже трахаться не хотелось первое время, и я перепугался, что могу стать как отец. Сейчас я колюсь редко. Так, под настроение, в хорошей компании. Вот сегодня себя побаловал.

– А отец твой сказал, что ты только на кокаине сидишь.

– В основном на нём. Я люблю его нюхать. Нюхаешь, забываешься. Чтобы батя сильно не орал, часто говорю ему, что наркотики это плохо, тогда он успокаивается. Он боится, что я медленно и верно себя убиваю.

– Правильно боится. При таких темпах тебе скоро и беспорядочная половая жизнь не поможет. Скоро она будет тебе не нужна.

– Не каркай. С этим пока проблем нет.

– Ты правильно употребил слово «пока».

– В общем, я всё это к тому говорю, что если батя на наркотиках меня поймает, то ты должна меня отмазать.

– Что ещё? Всё?

– Ну если я что-то ещё надумаю, то обязательно тебе скажу.

– Ты говори, не стесняйся, – с вызовом произнесла я.

Денис расстегнул рубашку и лёг на песок.

– Что-то мне нехорошо. Наверное, я перебрал. Спиртное, героин… Намешал много всего. Меня реально колбасит. Как ты думаешь, я не сдохну?

– Нет, что ты. Такие своей смертью не умирают, – попыталась я пошутить, но, поняв, что Денису на самом деле плохо, напряглась и сразу стала серьёзной.

– Может быть, тебе ещё уколоться? – Я посмотрела на скорчившегося Дениса и порылась у него в карманах. – Есть чем?

– Алина, мне совсем плохо. Мотор отказывает. Может, «скорую»?

– Давай я лучше тебя уколю. Я уверена, что тебе полегчает.

Я говорила, а сама думала только о том, что почти все наркоманы умирают от передоза. Достав из кармана Дениса инсулиновый шприц и ампулу, я набрала в шприц жидкость, специально сделав так, чтобы в нём было побольше воздуха, и протянула Денису:

– Коли. Сейчас тебе будет классно. Давай, вот увидишь, сразу полегчает.

– Там воздух…

– Да нет там никакого воздуха. Всё нормально.