В Милуоки в стикбол не играют

– И я того же мнения.

– Между прочим, – сказал он, – это означает, что мы подобрались близко, очень близко. Девушке ты что-нибудь рассказал?

– Эта девушка – не наша проблема. И это – хорошая новость. Расскажу, когда увидимся. Встретить тебя в аэропорту?

– Нет, не стоит рисковать.

– Послушай, Джон, я знаю, это звучит дико, но, по-моему, нам не стоит больше встречаться в наших номерах. Не знаю точно, но, мне кажется, нашим кротом как раз может быть наш портье.

– Тогда где?

Я задумался. Трудно выбрать надежное место встречи, когда не слишком хорошо представляешь себе местность.

– Мужской туалет в кофейне «Манхэттен-Корт». Заходи туда каждые несколько часов. Кофе там хороший, стишата плохие, но ничего, переживешь.

– Каждые несколько часов? – удивился он. – А чем ты будешь завтра занят?

– Получением разрешения на брак. – Я повесил трубку.

Теперь я окончательно проснулся. Всмотрелся в Кирино лицо. Она вроде бы улыбалась мне.

– Все в порядке, Дилан?

– Конечно, – солгал я. Поцеловал ее в уголок глаза и гладил по волосам, пока она не заснула.

Чтобы скоротать время, я пошел принять душ. Через несколько минут я услышал, как заворочалась в комнате Кира. Выругав себя за лишний шум, я все же прикинул, какие удовольствия таятся в примирении с ней. Бреясь, я уже больше ничего не слышал и решил, что она снова уснула. Я засмеялся своему отражению в зеркале и поклялся все равно с ней помириться.

Выйдя из ванной комнаты, я замер. Снова это чувство, будто в темноте притаился незваный гость. На этот раз я был в этом уверен. В свете, падавшем из ванной комнаты, я уловил едва заметное отражение человека в зеркале над комодом. Человек пытался спрятаться в углу, и его тело частично было скрыто тенями и шторами. Но я узнал это лицо: портье. Бросил взгляд на кровать. Пусто.

Загнав ужас как можно глубже, я попытался придумать, чем воспользоваться в качестве оружия. Решил, что смогу одолеть этого парня в углу, но предположил, что у него не хватило бы смелости проникнуть ко мне в номер в одиночку. И снова я оказался прав. Слева от себя я услышал приглушенный голос – Кира! Я всегда буду думать, что она пыталась предостеречь меня, но никогда не узнаю точно. Ее сдавленные крики внезапно оборвались.

Сделав вид, будто что-то забыл в ванной, я шагнул назад и стал закрывать дверь. Действовал я недостаточно быстро. Дверь толкнули – я потерял равновесие. Крепкий кулак, метивший мне в челюсть, попал в плечо. От удара я растянулся на выложенном плиткой полу и стукнулся виском об одну из чугунных львиных лап, на которых стояла ванна. Оглушенный, я попытался встать, но у владельца крепкого кулака были другие планы.

Я успел разглядеть его, прежде чем хуком слева он врезал мне по ребрам. Парень был выше меня, примерно шесть футов два дюйма, блондин, сложен как футбольный полузащитник. Одетый в блестящий костюм из лайкры, которая рельефно обрисовывала его мускулатуру, он двигался, казалось, без малейшего усилия. Я догадался, что это тот самый пижон-лыжник, который, по словам Макклу, следил за мной в аэропорту. Я запомнил, что он улыбнулся, прежде чем попытался костяшками пальцев прорубить проход в моей грудной клетке. Всегда приятно видеть человека, который с удовольствием выполняет свою работу.

Я облокотился, чтобы блокировать его удар, но лишь перенаправил его в самое слабое место. Он пришелся в солнечное сплетение, и мое тело распрощалось с мыслью о том, чтобы подняться. Я никак не мог выдохнуть, а когда выдохнул – никак не мог вдохнуть. Я катался по полу, пытаясь заставить себя дышать. Каким-то образом мне это удалось, но каким – не спрашивайте.

Пижон-лыжник прекратил мои конвульсии, схватив меня за горло, и это привлекло мое внимание. В тот момент я был абсолютно готов умереть. Не знаю, что заставило меня сделать то, что я сделал потом – может, во мне заговорил Бруклин, – но я улыбнулся в ответ и постарался плюнуть ему в лицо. Это парню не очень понравилось.

Затем, видя, что особой угрозы я не представляю, в ванную комнату вошел портье. Помню, он покачал головой, глядя на меня, и проговорил:

– Ну и болван. Ладно, пора спать.

Да, пора. Свет померк на всей земле, совсем как в «Дне, когда Земля остановилась».

Ты понимаешь, что пропал, когда не можешь решить, какую часть тела ампутировать первой. Я проголосовал за гильотину: отрубаешь голову, и все тело умирает. Чего мелочиться? С пола я поднялся, но устоять на ногах оказалось трудновато. Земля снова завертелась. Доковыляв до раковины, полной холодной воды, я сунул туда голову. Не скажу, что я почувствовал себя лучше. Скажем так: я почувствовал себя чуть менее мерзко. Вынув голову из воды, увидел, что вода окрасилась в розоватый цвет. Взгляд в зеркало объяснил мне почему. Мое лицо было покрыто неровными царапинами, в основном не очень глубокими, но некоторые кровоточили.