Дедушка на выданье

– Заткнись, – гаркнул Коробок.

– Пусть задаст вопросы, – неожиданно разрешил Федор.

– Спасибо, шеф, – обрадовался Умка.

Приходько неожиданно подобрел.

– Давай, доктор Ватсон, вываливай свои глупости.

– Вообще-то я Шерлок Холмс, – обиделся Егор, – а доктор…

– Коробок! – ехидно подхватила я.

– Ну все! – побагровел Димон. – Егор, сейчас получишь по заслугам.

– Это Таня сказала, – испугался Гордин, – под Ватсоном я имел в виду Валентину!

– Она с тобой? – опять разозлился Федор.

– Мальчики, не сердитесь, – пропел женский голос, – нам тоже охота поучаствовать! Несправедливо получается! Мы вам про Катю и Аллу рассказали, а вы нас в сторону отодвинули. Мы не зря пришли! У нас есть цель!

– Первый вопрос, – перебил ее Умка. – Видите уток?

– Да, – процедил Димон. – И что?

– Положите рядом фотку, – распорядился Егор. – Комнаты Бочкиной и Медведевой. Видите?

– Пока нет, – прошипел Коробок.

– Утки стоят в одинаковых местах, – воскликнула я, – одна на тумбочке, около кровати, вторая на стенке.

– И в ванной так же, – обрадовался Егор, – игрушки они поместили не у зеркала. Только у Медведевой уток много, а у Кати всего три.

– Ну и что? – удивился Приходько.

– Почему две разные девушки поставили «призы» в одинаковых местах? – не утихал Умка.

– Потому что больше их было деть некуда, – пояснила я, – в ванной игрушки можно поместить только на полочку.

– Зачем они вообще нужны в ванной? – вмешалась в разговор Валентина.

– Мы занимаемся ерундой, – напряженным голосом произнес Димон. – Забудем про кретинских уток навсегда!

– Ладно, ладно, – быстро сказал Умка, – хоть мне и кажется, что утки очень важны, перейдем к другой теме. Записка Бочкиной подделка. Она ее не писала!

– Отлично, – скривился Коробок, – ну и как ты это определил, гений наш?

Умка издал квакающий звук.

– Текст помните? Читаю. «Маша! Скажи Алле, что я извиняюсь! Прошу у нее прощения. Я любила Вадима, а он болел СПИДом, но ничего мне не сказал, презервативами мы не пользовались. Я скоро умру. Нет смысла ждать конца, лучше покончить со всем разом, самой. Прямо сейчас! Так, чтобы стало ясно: я отравилась! День февраля печален и строг, смерть призывает он на порог. Прощай, Маша, отдай мою записку Алле». Ну, и подпись.

– К чему цитата? – рассердился Федор.

– Я тут поинтересовался, откуда слова «день февраля печален и строг, смерть призывает он на порог», – загудел Егор, – это явно чьи-то стихи! Кто их автор?

– Пушкин, – не выдержал Димон, – или Шекспир! Может, Роберт Бернс! Вознесенский! Рождественский. Или наскальная поэзия каменного века! Какая нам разница?

– Вы, ребята, ведете себя неправильно! – объявил Умка. – Если сами не справляетесь, примите помощь! Надо дело размотать!

– Послушайте гения, – защебетала Валя.

– Убей его! – кровожадно потребовал Приходько. – И впредь сделай так, чтобы ни один комар в кабинете во время совещаний не летал. Проверить весь офис! Обесжучить его!

Замечательный глагол «обесжучить» неожиданно вернул мне хорошее настроение, на мой взгляд, он был так же прекрасен, как его брат «особачить». Пару месяцев назад в этой же комнате сидел мужчина лет пятидесяти, который громко жаловался:

– Как преступные элементы могли проникнуть на склад с целью его ограбить? Помещение особачено.

– Песня! Песня! – завопил Егор. – Катерина написала строку из стихотворения Кожаного Хряка.

Теперь развеселился Приходько.

– Кожаный Хряк? Подходящий псевдоним для поэта.

– Он фронтмэн группы «Рваные черепа», – бросился объяснять Умка. – Исполняет лишь то, что сам написал. Стальной рок. В основном там ненормативная лексика. Песня, которую процитировала Катерина, называется «Луна в…». Простите, не могу при женщинах сказать, в какой части тела у Хряка светит спутница Земли. Но самое интересное! Премьера песни состоялась неделю назад в клубе «Ха». Ну никак Катя не могла ее знать! Она умерла значительно раньше, чем Кожаный Хряк запрыгал по сцене, изрыгая эту текстуху!

– Ты уверен? – спросил Федор. – Может, эта твоя свинья занимается плагиатом? Спер строки у коллеги. Не похоже на рок-н-ролл.

– Не, не, не, – зачастил Умка, – Хряк вышел, схватил микрофон, и тут из-за кулисы девушка выпорхнула, в белом платье, блондинка, волосы до пояса. Идет и декламирует: «День февраля печален и строг, смерть призывает он на порог». «У-у-у», зауныв такой, «у-у-у». Хряк гитару об пол фигак! Сапогом по ней бамс! Как заорет в микрофон: «День февраля…» Девчонка выла, а он тынц-бумц, тра-ля-ля! Ну вроде она смерть, а Хряк с ней спорит. Зал беснуется, Хрячина туда-сюда носится, девка, словно приклеенная, стоит и воет: «О-о-о, у-у-у, и-и-и». Типа поет все те же две строки. А потом тишина! И девчонка платье скидывает, стоит вся голая, ну, чуть-чуть прикрыта! Фурор! Народ на пол попадал! На сцену ломанулся! Охрана еле-еле толпу удержала.