Клан Инугами

Румянец смущения окрасил щеки Тамаё. Ее взгляд нерешительно пробежал по лицам окружающих, но встретившись со взглядом Киндаити, замер — она увидела, как сыщик с сияющим лицом чуть заметно кивнул ей. Тамаё глубоко вздохнула, а потом еле слышно проговорила:

— Киё, пожалуйста, примите это… если вы хотите взять меня в жены.

— Тамаё… Благодарю вас. — Киё потер глаза перевязанной рукой.

Так был назван наследник баснословного состояния и всех предприятий клана Инугами, человек, которому неизбежно предстояло провести в тюрьме сколько-то лет.

Мацуко, с довольным видом наблюдавшая за этой сценой, взяла очередную порцию рваного табака и набила свою трубку с длинным чубуком. Если бы Киндаити был в тот момент повнимательней, он заметил бы, что табак она взяла не из той шкатулки, из которой брала до этого, а из той, откуда чуть раньше достала карманные часы.

— Тамаё, — сказала Мацуко, спокойно куря трубку.

— Да?

— Я хочу просить тебя еще об одной милости.

— Что я могу для вас сделать?

Мацуко наполнила трубку еще одной порцией табака из ящичка.

— Это касается Саёко.

— Да?

Вздрогнув при упоминании имени Саёко, Такэко и Умэко посмотрели на Мацуко, но та по-прежнему сидела, курила, вновь и вновь набивая трубку табаком.

— У Саёко скоро будет ребенок. Поскольку отец — Томо, это будет внук одновременно и Такэко, и Умэко. Тамаё, ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, понимаю. И что?

— Милость, о которой я прошу, такова. Когда этот ребенок вырастет, я хочу, чтобы ей или ему была отдана половина состояния Инугами.

Такэко и Умэко удивленно переглянулись, но Тамаё ответила решительно, без всяких колебаний:

— Госпожа Мацуко… матушка, я хорошо все поняла. Обещаю сделать так, как вы хотите.

— Сделаешь? Спасибо. Киё, ты это тоже запомни. Господин Фурудатэ, вы свидетель. И еще: если ребенок окажется способным мальчиком, пусть он принимает участие в управлении делами клана. Это все, что я могу сделать для Такэко и Умэко, чтобы загладить то… что я…

— Нет! — Киндаити бросился к Мацуко, в панике путаясь в своих хакама. Но трубка с длинным чубуком уже вывалилась из ее руки, и Мацуко упала ничком на татами.

— Нет! Нет! Нет! Это табак. Тот же яд, что убил Вакабаяси. Я прозевал, я не заметил. Доктора… кто-нибудь позовите доктора!

Когда доктор вбежал в комнату, Мацуко Инугами — эта необычайная, эта демоническая женщина, эта необыкновенная убийца, потрясшая своими деяниями всю страну, — лежала замертво, и струйка крови стекала из уголка ее рта. Сумерки были такие холодные, что даже снег замерз на озере Насу.