Азарт охоты, или Трофеи моей любви

— Так страшно всё это...

— Всегда страшно, когда думаешь, что из жизни ушла молодая и красивая.

— Так получилось, что я одинока не потому, что не могу выбраться из одиночества. Я одинока изначально, по свой сути. Страшно, что после смерти никогда не увидишь, как восходит солнце. Не услышишь шум дождя, не поймаешь снежинки на ладонь... Страшно.

— Вот и я про то же. Самоубийство — это поступок слабого человека, побег от проблем, от себя, от судьбы.

— Но ведь на такой шаг способен не каждый.

— Считаю единственным обстоятельством, при котором самоубийство оправдано, — если человек оказывается беспомощным, обездвиженным инвалидом и жизнь его становится в тягость не только ему самому, но и его близким. Человек создан для борьбы. Сознательно лишать себя жизни глупо. Человеческая жизнь — драгоценность! Зачем же умышленно её прекращать, тем самым не раскрыв свой потенциал?! Это поступок ненормального человека. Каким бы он ни был слабым или сильным, будь у него всё нормально с психикой, он этого не сделает. Человеку свойственно стремиться к жизни, а не к смерти... Не хочу, чтобы тебя посещали такие мысли.

Тим притянул меня к себе и нежно поцеловал. В тот момент, когда мы слились в поцелуе, я автоматически провела ладонью по его сонной артерии и в ужасе отстранилась.

— Мне кажется, что я медленно схожу с ума...

— Девочка моя, у меня такое ощущение, что ты чего-то боишься. Не бойся. Я с тобой. Никому тебя в обиду не дам.

На минуту мне показалось, что Тим — это принц из детских сказок. И пусть он не приехал на белом коне, зато поможет справиться с моими страхами. Мне захотелось узнать его характер, стиль жизни. Захотелось придумать сказку и поверить в неё. В то, что по моей судьбе не проедет тяжёлый каток мужского цинизма, эгоизма и равнодушия. Захотелось попасть в мир грёз и отвлечься от противоречивых мыслей.

Мы занялись любовью только под утро, после того, как я поспала несколько часов. Поцелуи Тима заставили меня проснуться, и я поддалась искушению. Волны соблазна расслабили меня, и я тяжело задышала. Тим смог разбудить во мне нежность, моё тело сгорало по капле от страсти. Мне казалось, что этой ночью я взорвусь тысячами искр. Мои руки всё крепче и крепче обнимали его, лоно познавало блаженство, упоительно содрогаясь в оргазмах. Наши горячие тела сплетались, я закрывала глаза и видела в темноте ожившие цветы, которые цвели в эту ночь только для меня. Временами казалось, что эта ночь — часть моей тайной фантазии.

— Я хочу тебя опять, — шептала я Тиму на ухо и стонала от острых и потрясающих ласк.

Когда всё закончилось, свернувшись клубочком, я положила голову на грудь Тима и ощутила тепло и уют. А ещё мне ХОТЕЛОСЬ ЖИТЬ. Очень хотелось. Это утро было особенным. Очень нежным и очень добрым. Тим гладил мои волосы и по-отечески целовал в затылок.

— Я лежу с самой прекрасной женщиной на свете в одной постели. Для неё мне хочется петь песни, писать стихи, дарить подарки. Хочется носить её на руках. Она прекрасная, милая, нежная и удивительная. Она как видение. Я зажмурился и снова открыл глаза. Видение не исчезло, и это снова сделало меня счастливей всех на свете...

Я подняла голову, посмотрела на Тима и улыбнулась совсем по-детски. А затем кофе в постель, приятный шорох занавесок от приоткрытого окна, легкое дуновение ветра, солнечные зайчики, ласковые прикосновения рук и губ и разбросанная в спальне одежда... Это была ночь любви...

Когда зазвонил мой мобильный, я поцеловала Тима в грудь и дотянулась до трубки.

— Что не звонишь? — услышала я подозрительный голос Киры.

— Только что проснулась. Очень поздно легла.

— Какие новости?

— Всё хорошо. — Я покосилась на Тима и добавила: — Дело сделано.

— Объект устранён?

— Да. Полный порядок.

— Надеюсь, всё прошло без происшествий?

— Я же сказала, всё хорошо.

— Что ж, молодец. Быстро сработала. Потом поговорим подробнее. Отдыхай после трудов праведных. Завтра встретимся. Надеюсь, ты выкинула из квартиры этого алкаша?

— Он не алкаш. Его просто избили.

— Какая разница. «Синяк» он и есть «синяк».

— Он не «синяк». Это просто побои. У него лицо уже заживает, выглядит он гораздо лучше.

— Вот и замечательно. Пусть едет на конкурс мужской красоты, раз такой красавчик. Его уже нет в твоей квартире?

Я вновь украдкой взглянула на Тима и соврала:

— Я одна.