Снеговик

Через шесть часов, когда Герт Рафто проснулся, Матиас все еще был у него. Он сидел у кровати с бумагами в руках.

— Скажи, — поинтересовался Матиас, — как совершить убийство и не попасться?

— Не совершать его в моем районе, — ответил Рафто и огляделся в поисках выпивки. — Если следователь хорош, у тебя по-любому никаких шансов.

— А если я хочу сделать это именно в том районе, где работает хороший следователь?

— Тогда заведи с ним дружбу, а потом убивай, — посоветовал Герт Рафто. — А потом убей и следователя.

— Замечательно! — не скрыл восхищения Матиас. — Я думаю точно так же.

В течение следующих недель Матиас часто бывал у Рафто. Он приходил просто так, и они подолгу разговаривали о болезни, образе жизни и о смерти. А еще Герт Рафто рассказывал о том, что любил больше всего в жизни: о своей дочери Катрине, которая странным образом платила ему ответной привязанностью, и маленьком домике на острове Финнёй — единственном месте, где он мог побыть наедине с собой. Но больше всего говорили о делах, раскрытых Гертом Рафто. О триумфах. Матиас подбадривал его, убеждал, что войну с алкоголизмом тоже можно выиграть, что он сумеет одержать новые победы на полицейском поприще, если заставит себя держаться подальше от бутылки.

Когда поздняя осень пришла в Берген, сделав дни еще короче, а дожди еще сильнее, план у Матиаса был готов.

Как-то днем он позвонил Лайле Осен домой.

Представился, и она молча выслушала все, что он сказал: в анализе дочери обнаружены показатели, которые с абсолютной точностью доказывают, что Бастиан Осен не является ее биологическим отцом. А ему важно взять анализ у настоящего отца. Это, конечно, может привести к тому, что и дочь, и муж узнают всю правду. Она это сознает? Матиас подождал, чтобы до нее дошло, и добавил: если она хочет сохранить тайну, то анализы можно сделать неофициально.

— Неофициально? — вяло переспросила Лайла, видимо еще не справившись с потрясением.

— Как врач я связан определенными этическими нормами, согласно которым должен быть с больными совершенно откровенен. И с вашей дочерью тоже. Но я изучаю этот синдром и поэтому особо заинтересован проследить наследственность девочки. Если бы вы смогли вечером со мной встретиться втайне от всех…

— Хорошо, — прошептала она дрожащим голосом. — Да, пожалуйста.

— Прекрасно. Давайте встретимся у последнего выхода фуникулера, на горе Ульрикен. Там нам никто не помешает. Мы поговорим, а потом спустимся вниз. Надеюсь, вы понимаете, как я рискую, и никому не расскажете о нашей встрече. Ни одной живой душе.

— Разумеется, нет! Положитесь на меня.

Она закончила разговор, а он все еще держал трубку в руке. Прижав губы к серой пластмассе, он прошептал:

— Да как же на тебя положиться, потаскушка?

Только лежа на снегу со скальпелем возле горла, Лайла Осен призналась, что рассказала об их встрече подруге. Они с подругой еще раньше уговорились этим вечером повидаться, вот и пришлось… Но она назвала только его имя, а кто он и что за встреча — не сказала.

— А зачем ты ей вообще проболталась?

— Чтобы отвязаться, — прохрипела Лайла. — Она такая любопытная.

Он прижал лезвие скальпеля еще плотнее к ее горлу, и она назвала адрес и имя подруги. После чего замолчала навсегда.

Два дня спустя Матиас читал газеты, сообщавшие об убийстве Лайлы Осен и исчезновении Онни Хетланн и Герта Рафто со смешанным чувством. Во-первых, он был недоволен убийством Лайлы Осен. Все произошло совсем не так, как он себе представлял: от паники и ярости он совсем потерял над собой контроль, поэтому развел грязь, пришлось потом убирать. Да и результат слишком напоминал снимки, которые он видел у Рафто дома. К тому же у него было слишком мало времени, чтобы насладиться справедливостью мщения.

Убийство Онни Хетланн получилось еще хуже — настоящая катастрофа. Два раза он падал духом, не мог заставить себя позвонить в квартиру и уходил прочь. На третий раз обнаружил, что опоздал: возле двери уже стоял Герт Рафто. После того как полицейский ушел, Матиас позвонил и представился помощником Рафто. Его впустили. Но Онни отказалась говорить о том, что рассказала Рафто, потому, мол, что пообещала ему — все останется между ними. Только когда он разрезал ей руку скальпелем, она начала говорить.

Из сказанного ею Матиас понял, что Герт Рафто преисполнен решимости раскрыть дело самостоятельно. Этот идиот решил поправить свое реноме!