Том 24. Письма 1895-1897

95, 2/IV.

Спасибо за письмо, милый Виктор Викторович, поздравляю с праздником Вас, Анну Аркадьевну и чад Ваших. Отвечаю на Ваши вопросы. Как поживаю? Так себе. Старею, и ничего больше. Что пишу? Ничего. Куда думаю уехать летом? Никуда.

Ваша болезнь относится к разряду тех, которые проходят с возрастом. Чахнуть, киснуть и недомогать перестанете еще не скоро; пока не произведут Вас в статские советники и не дадут Вам Владимира на шею, не ждите облегчения. Конечно, было бы недурно переменить климат, но так как это невозможно, то и толковать нечего.

У Толстого я еще не был ^* .

Из Петербурга я бежал ^* , потому что стало вдруг противно ничего не делать и изображать гостя. В следующий раз, когда приеду в Петербург, найму себе квартиру.

В «Русских ведомостях» я печатаюсь в неопределенные сроки ^* , в те месяцы, когда редакторствует Соболевский. У меня накопилось 1036 сюжетов для мелких рассказов, и я засяду за них, когда потеплеет.

Мне стали высылать «Осколки». Это последствие визита, какой нанес мне Н<иколай> А<лександрович>. Он (т. е. Н. А., а не визит) опустился физически, обрюзг и, по-видимому, проживет еще не долго. Стал добрее и мягче.

Пишите водевили ^* . Пишите водевили. Купите себе попугая и научите его кричать Вам каждую минуту: пишите водевили. Предполагая, что из пяти водевилей только один дает хлеб, каждому искусившемуся надо писать их 150. Вам, стало быть, осталось написать еще 130, а затем можете почить на лаврах. Детям пригодятся водевили, ибо дадут они пенсию все-таки изрядную.

Где Вы живете? Я боюсь, что это письмо не скоро дойдет до Вас.

Будьте здоровы, приезжайте ко мне и верьте в мое искреннее расположение к Вам. Пишите.

Ваш А. Чехов.

Молодой человек ^* , кончивший университет, юрист, коллежский секретарь, податной инспектор, желал бы поступить в почтмейстеры приличного города. Что он должен для этого сделать? Какими качествами обладать?

Горбунову-Посадову И. И., 2 апреля 1895 ^*

1551. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ

2 апреля 1895 г. Мелихово.

2/IV. Ст. Лопасня.

Многоуважаемый Иван Иванович! А. В. Жиркевич, живущий в Вильно (с ним я не знаком), прислал мне свой рассказ, напечатанный в «Вестнике Европы». Мне кажется, что если изменить заглавие и кое-что вычеркнуть, то рассказ пригодился бы для Вас. Буде он понравится Вам, я спишусь с автором; адрес его мне известен.

Как Вы поживаете?

Крепко жму Вам руку.

Ваш А. Чехов.

На Фоминой неделе я буду в Москве. Хочу отправиться к Льву Николаевичу ^* .

Жиркевичу А. В., 2 апреля 1895 ^*

1552. А. В. ЖИРКЕВИЧУ

2 апреля 1895 г. Мелихово.

95 2/IV. Ст. Лопасня, М.-К. д.

Многоуважаемый Александр Владимирович, на нашей станции не выдают заказной корреспонденции, и потому Ваше письмо всё это время лежало в Серпухове, и если бы не выручил сотский, который по субботам ходит в город, то Вам долго бы еще пришлось ожидать от меня критики ^* .

Ваш рассказ мне очень понравился. Это хорошая, вполне интеллигентная, литературная вещь. Критиковать по существу положительно нечего, разве только по мелочам можно сделать несколько неважных замечаний. Сегодня первый день праздника, около меня толчется народ, писать приходится урывками, и потому разрешите для легкости излагать эту критику по пунктам:

1) Название рассказа «Против убеждения…» — неудачно. В нем нет простоты. В этих кавычках и трех точках в конце чувствуется изысканная претенциозность, и я подозреваю, что это заглавие дал сам г. Стасюлевич ^* . Я бы назвал рассказ ^* каким-нибудь одним словом: «Розги», «Поручик».

2) Рутинны приемы в описаниях природы. Рассказ должен начинаться с фразы: «Сомов, видимо, волновался», всё же, что раньше говорится о туче, которая улеглась, и о воробьях, о поле, которое тянулось, — всё это дань рутине. Вы природу чувствуете, но изображаете ее не так, как чувствуете. Описание природы должно быть прежде всего картинно, чтобы читатель, прочитав и закрыв глаза, сразу мог бы вообразить себе изображаемый пейзаж, набор же таких моментов, как сумерки, цвет свинца, лужа, сырость, серебристость тополей, горизонт с тучей, воробьи, далекие луга, — это не картина, ибо при всем моем желании я никак не могу вообразить в стройном целом всего этого. В таких рассказах, как Ваш, по-моему, описания природы тогда лишь уместны и не портят дела, когда они кстати, когда они помогают Вам сообщить читателю то или другое настроение, как музыка в мелодекламации. Вот когда бьют зорю и солдаты поют «Отче наш», когда возвращается ночью командир полка и затем утром ведут солдата наказывать, пейзаж вполне кстати, и тут Вы мастер. Вспыхивающие зарницы — эффект сильный; о них достаточно было бы упомянуть только один раз, как бы случайно, не подчеркивая, иначе ослабляется впечатление и настроение у читателя расплывается.

---