Как понравиться маньяку

    – Да, – минуты через две послышался хриплый голос следователя.

    – Спите? – участливо поинтересовалась Леська.

    – Сплю, – подтвердил он и тут же встрепенулся: – Кто это?

    – Лисичкина, извините, что разбудила.

    – Какого черта… То есть – что случилось?

    В голове Кочкина пронесся ураган: сначала он рассердился на Олесю, потом испугался, что с ней что-то произошло, потом посмотрел на часы, потом заволновался еще больше.

    – Мне необходимо вам кое-что сказать, – напевно выдала Леся.

    – В два часа ночи? – спросил Максим Григорьевич, уже подозревая ложную тревогу.

    – Это касается маньяка. Нет, пока он не приходил, но я вспомнила наш с ним разговор. Так вот, он тогда сказал, что всегда приходит на похороны своих жертв.

    – Что?.. – тихо буркнул Кочкин, а потом закричал: – Что?!!

    – Да не орите так, я оглохла!

    – Как он это сказал?

    – Точно не помню… Кажется, он любит смотреть на выражение лиц убитых, так и заявил: хожу на все похороны и на ваши обязательно приду.

    Максим Григорьевич судорожно стал вспоминать, на какой день запланированы похороны Соловьевой – кажется, на завтра…

    – Олеся Владимировна Лисичкина, – произнес он торжественно, – выношу вам благодарность от имени всей прокуратуры. Так держать!

    Леська расправила плечи, гордо вздернула нос, топнула тапком и выпалила:

    – Рада стараться, служу России!

Глава 8

    Помните – излишнее любопытство до добра не доводит.

    P.S. Если вы хотите выглядеть сногсшибательно, то не замазывайте след от удавки тональным кремом.

    Максим Григорьевич лично поговорил с теткой убитой Соловьевой, получил краткую характеристику на немногочисленных родственников, пришедших на похороны, и отошел в сторонку. Он держал в руке две красные гвоздики и пытался изобразить на лице скорбь – для конспирации приходилось играть роль сослуживца задушенной женщины. Игорь под видом вдовца разгребал мусор на заброшенной могилке, находящейся неподалеку, еще несколько оперативников кружили по кладбищу – кто торговал небольшими букетами, кто попросту подметал дорожки.

    Зубная боль, так милостиво исчезнувшая ночью, вновь сверлила правую щеку Кочкина. Пообещав себе сходить к стоматологу в самое ближайшее время, он сунул в рот конфету-холодок и осмотрелся по сторонам. Кроме старушек, никого не было. И как это Телефонист так опрометчиво ляпнул про похороны? Что это – наглость, вранье, мания величия или наплевательское отношение даже к собственной безопасности? Если он сказал, что обращает внимание на выражения лиц задушенных им женщин, значит, либо он подходит очень близко, либо пользуется отличной оптикой.

    – Ой, на кого же ты, родная, меня покинула, – заголосила тетка Соловьевой и прижала к глазам платок.

    Максим Григорьевич стал изучать пришедших на похороны – трое мужчин, две соседки-старушки, маленькая сухонькая женщина – представитель с работы и пышнотелая троюродная сестра. На присутствующих мужчин Кочкин ставки не делал – дальние родственники, срочно вызванные из других городов.

    Около ворот показался рослый парень в черной кожаной куртке, он направился к домику администрации. Один из оперативников направился туда же.

    – До чего же красавица была! – выкрикнула тетка, и Максим Григорьевич повернулся в ее сторону. Глаза у женщины были сухие, никакой душевной боли не наблюдалось. Он подошел поближе к родственникам и опять оглянулся к воротам. По дорожке к ряду могил, находящихся в стороне, шел Эдик Самохин – в одной руке полиэтиленовый пакет, в другой ветка искусственных цветов. Эти незабудки продавались у входа, Максим Григорьевич видел их у бойкой женщины, слишком уж громко нахваливающей свой товар. Следователь поднял ворот плаща, надвинул на нос кепку и сделал знак, чтобы этого молодого человека не трогали.

    Пока тетка Соловьевой надрывалась уже осипшим голосом над гробом, пока родственники говорили нужные слова и кидали горсти земли, Эдик крутился вокруг одной из могил, огороженной низким зеленым забором. Прибрал мусор, воткнул в землю цветы, достал из пакета бутылку водки и бутерброд, несколько раз оглянулся по сторонам, остановил взгляд на происходящих поблизости похоронах и набулькал в пластиковый стакан приготовленный алкоголь. Минут через сорок встал, прихватил пакет и направился к выходу, где тут же встретился с двумя оперативниками, которые проводили его к служебной машине.