Как понравиться маньяку

    – Теперь вы понимаете, как тяжело мне было с ними жить?

    – А что там за история со стриптизерами? – вместо ответа поинтересовался Кочкин.

    – Да так, – отмахнулась Леська, – ерунда.

    – А все же?

    – Смотались Лапушкины на дачу, а мы с Никой вечеринку закатили на двоих, выпили немного, совсем чуть-чуть, и как-то так само собой получилось, что в комнате появились три стриптизера…

    – Само получилось? – улыбаясь, перебил Максим Григорьевич.

    – Ну да, не мы же с Никой их вызвали, что мы, ненормальные, что ли? Я сначала вообще думала, что это белая горячка началась… Ой… Ну ничего мы такого не делали, они танцевали, немножко раздевались, а мы, опять же немножко, пили текилу и немножко засовывали пятидесятирублевые купюры за их трусики… Фу! Какая это пошлость, скажу я вам, никогда не вызывайте стриптизеров! Они вас плохому научат.

    – Не буду, – торжественно пообещал Максим Григорьевич, уже не сдерживая улыбки.

    – А потом приехали Лапушкины, на самом интересном месте. Ну, и как после этого к ним относиться? Форменное же свинство! Погода, видите ли, испортилась, и они решили вернуться домой чуть ли не ночью, только бы не попасть в воскресную пробку. Конечно, Инесса Павловна потом три дня заикалась – один из стриптизеров предложил ей вытащить деньги из трусов, она, бедолага, и разнервничалась. Веня тоже осерчал, четыре часа провел у холодильника, все ел и ел. Я даже слышала, как он с жареной курицей разговаривал. Сначала своим голосом у нее спрашивает: «Да когда же моя жена на тот свет отправится?» – а потом писклявым голосом за курицу отвечает: «Подохнет скоро, не беспокойся!»

    Леська тяжело вздохнула, показывая, как ей неприятно, что ее персону обсуждали с жареной курицей.

    Тишину в салоне «восьмерки» нарушал только звук громыхающей тумбочки. И Олеся, и Кочкин чувствовали себя уставшими и опустошенными: все же столько волнений и эмоций за один день! Максим Григорьевич мысленно перебирал тех, с кем сегодня познакомился. Подозревал он по-прежнему всех, никого из списка возможных убийц вычеркивать не хотелось, да и не торопился он никогда с этим. Мотив, нужен мотив… Ненависть, неприязнь – это, конечно, движущая сила, но тут этого недостаточно. Леся давно не мелькала в жизни Лапушкиных и Митрохиных, по идее, они должны были уже забыть о ней. Если, конечно, возможно забыть Олесю Лисичкину.

Глава 17

    Если вы хотите произвести впечатление на следователя – займитесь расследованием самостоятельно.

    P.S. Не переусердствуйте и не умрите раньше времени.

    Леська сощурила глаза, согнулась пополам, выставила вперед правую ногу и стала ею дергать. Громко захрюкала и сделала резкий шаг вперед. Голова задрожала, язык вывалился, а руки скрючились, и, казалось, уже никогда не приобретут нормального прежнего положения.

    – Дрянная девчонка эта Олеся, – прошамкала она, пуская слюну. – Бегите от нее прочь, прочь!

    – Ты что?! – прошептала Ника. – Я же тебя только попросила рассказать, как отреагировали бывшие свекрови на твое появление.

    – Так и отреагировали, – просипела Леська, продолжая: – Наглая она и ненормальная. Все живое гибнет рядом с ней!

    – Да разогнись ты, а то мне уже страшно.

    – Не могу, так мой рассказ выглядит правдоподобнее. Ты сможешь живо себе представить, что мне пришлось пережить. Я сейчас – это две мои свекрови, вместе взятые.

    – Да вроде бы они не такие старые… – с сомнением произнесла Ника, глядя на прихрамывающую подругу, так трясущую головой, что любой вентилятор мог ей только позавидовать.

    – Ты все испортила, – расстроенно сказала Леська, выпрямляясь. – Я же тебе говорю: изображаю их двоих одновременно. Сложи их возраст и характеры и получишь припорошенную пылью Бабу-ягу, которая уже давно мечтает сожрать какую-нибудь Аленушку.

    – Если честно, то на Аленушку ты не тянешь, – улыбнулась Ника. – Значит, не очень-то они тебе обрадовались?

    – Фурии, они и есть фурии, – вздохнула Леська и кратко, но очень живо рассказала о встрече с семейством Митрохиных и с семейством Лапушкиных. – Максим Григорьевич держался молодцом, – добавила она в конце, – не повелся на провокации этих ехидн, и, уверена, до нашей с ним свадьбы остались считаные дни.

    Олеся вспомнила мать Кочкина и поморщилась – почему же к мужчинам всегда прилагаются свекрови, и почему они такие… такие… такие удивительно-прекрасные!