Искусительница, или Капкан для ялтинского жениха

А еще я подумала о том, что Виктору незачем меня убивать, потому что я ни в чем не замешана, ничего не знаю и вообще даже представления не имею о том, на какую тему между нами может быть разговор. Когда Виктор испытующе посмотрел на меня, я постаралась не терять самообладания и нерешительно произнесла:

— Я не очень хорошо понимаю, зачем я здесь.

— Для того, чтобы получить двести баксов и из них ровно сто отдать Петру, — усмехнулся Виктор.

— А если серьезно?

— Если серьезно, то у меня к тебе деловое предложение.

— Деловое предложение?

— Да. А что тебя так удивляет?

— Тебе понравилось, как я занимаюсь консумацией? Ты хочешь, чтобы я развела кого-нибудь из твоих знакомых на деньги?

— Я не занимаюсь подобной ерундой. — Виктор моментально переменился в лице. Видимо, моя фраза вызвала его внутреннее недовольство, а быть может, даже унизила. — По этой части обращайся к Петьке — он в этом вопросе настоящий виртуоз.

— А что же тогда?

— Ты выполняешь мою просьбу, а я — твою.

— У тебя ко мне есть просьба? — Мне было трудно поверить в то, что только что мне сказал мужчина.

— Даже не просьба, а поручение. — Виктор снова пристально посмотрел на меня. — Ты умеешь хранить тайны?

— Умею, но я считаю, что спокойнее жить и не знать чужих тайн.

— А за хранение моей тайны я исполню любое твое желание. В пределах разумного, конечно. Только это желание должно быть не материальным. Я не хочу платить за сохранение своей тайны большие деньги, но я могу кого-нибудь за что-нибудь наказать. Есть человек, которого бы ты хотела наказать?

— Да, — не раздумывая, кивнула я.

— Кто он?

— Его зовут Николай. — Как только я произнесла это имя, то почувствовала, что меня сильно залихорадило.

— И что же это за Николай, который так сильно тебя обидел?

— Он клофелинщик. Работает в поездах.

— Это тот парень, который ограбил тебя в поезде?

— Да.

— Ты хочешь его жестоко наказать?

— Я хочу его убить.

— За ограбление?

— И за это тоже.

Странно, но я и сама не ожидала от себя такой откровенности. Совершенно. Мне казалось, я была так откровенна потому, что верила в то, что сидящий передо мной мужчина сможет наказать моего обидчика, и у него на это есть все полномочия. Он тот, кто сможет мне помочь.

— Так что же он тебе сделал? — Я чувствовала на себе все тот же проницательный взгляд Виктора.

— Он меня изнасиловал…

Глава 19

Я, сама не зная почему, рассказала Виктору всю историю моего знакомства с Николаем и поведала о тех печальных событиях, которые произошли со мной.

— Я понимаю, что его невозможно найти, — сказала я подавленным голосом, — но я очень на это надеюсь.

— Зря считаешь, что его невозможно найти, — обнадежил меня Виктор. — Именно в поездах-то его и можно поймать. Обычно клофелинщики по одному не работают: заходят по два, по три человека в поезд и по разным вагонам разбиваются. Для моих людей найти этого Николая — не проблема.

— Да разве можно найти иголку в стоге сена?

— Можно, если очень постараться. Только ты подумай, надо ли это тебе?

— Надо, — не раздумывая, ответила я.

Хорошо. Давай представим, что мои люди его нашли, и что дальше? Что ты захочешь с ним сделать?

— Убить, — хладнокровно ответила я и тут же добавила: — Убить и не сесть за это в тюрьму.

— А так бывает?

— Ты же сам знаешь, что бывает. Только перед этим мне бы хотелось спросить его, когда он в последний раз проверялся на ВИЧ-инфекцию. — Мое лицо исказила гримаса боли, а на глазах появились слезы.

Не помня себя, я всхлипнула и судорожно заговорила:

— Если бы ты мне только помог… Я не знаю, что я могу для тебя сделать и зачем ты меня сюда привез, но мне кажется, что я сделаю для тебя все, что угодно. Только найди этого подонка. Я больше не могу так жить… Не могу. Тяжело жить в неизвестности. Я готова умереть при мысли о том, что это изнасилование может стоить мне жизни.

— Хорошо. Если я найду этого Николая и дам тебе пистолет, ты сможешь его застрелить?

— Смогу.

— А если он ничем не болеет, все равно застрелишь?

— Да.

— А если тебя посадят в тюрьму?

В тюрьму не хочу, но убить смогу, — в моем голосе появилась жгучая ненависть. — Об меня так еще никто и никогда не вытирал ноги. Если ты ограбил девушку, то забирай все наворованное и уматывай с поезда. Но как можно глумиться над беззащитной, а самое главное, беспомощной девушкой, которая находится в бессознательном состоянии.