Переводчица Лера Грушина пожалела, что приняла приглашение подруги Кати...
– Чтобы отчим сдох, – сухо сказала я и закрыла глаза.
– Не думал, что ты такая жестокая.
– Какая есть.
– Ну и что, он сдох?
– Сдох.
– Ну вот видишь, мечты сбываются.
– Только он сдох не так, как я хотела.
Я открыла глаза, решив перевести разговор на другую тему, так как эта для меня слишком болезненна.
– А мне вот больше нравится быть взрослой.
– Тебя что, в детстве много наказывали? – усмехнулся Фил, выпуская вверх ровные колечки дыма.
– Нет. Просто я не люблю детство. Я его даже вспоминать не хочу.
– А для меня, наоборот, это самая счастливая пора. Ладно, что-то меня ностальгия одолела.
Я вновь закрыла глаза и вспомнила один зимний вечер, когда я всё еще ждала Бориса и верила, что он обязательно вернется, привезет мои нехитрые драгоценности и непременно извинится. Я тысячу раз представляла, как он позвонит в двери квартиры, подарит цветы и скажет, что сам не знает, что тогда на него нашло... Почему он исчез, прихватив чужое... А я, конечно, его прощу, ведь он очень хороший, он обещал увезти меня в Крым, он поил шампанским, кормил ананасом и говорил такие слова, как никто никогда. Главное, что он раскаялся и вернулся...
Так вот, однажды холодным зимним вечером я мыла в школе полы и представляла нашу встречу с Борисом. В школе почти везде был выключен свет, только на втором этаже, где я мыла, горело несколько лампочек. Услышав шаги, я оглянулась и увидела нашего учителя химии. Удивившись, что он ещё не ушел домой, я намочила тряпку, надела ее на швабру и поздоровалась.
– Оля, а ты у меня в кабинете полы не помоешь? – Сергей Сергеевич поправил очки.
– Конечно, помою. Сейчас, только с коридором закончу.
– Я подожду.
– Да вы идите домой. Кабинет открытым оставьте и идите. Я всё вымою.
– Нет. Я подожду.
– Как хотите.
Когда я перетащила ведро в кабинет химии, Сергей Сергеевич закрыл за мной дверь и как-то странно на меня посмотрел.
– Взрослеешь ты, Оленька, прямо на глазах. У тебя день рождения скоро?
– Завтра шестнадцать исполняется.
– Совсем уже девушка. Я поражаюсь тому, как же ты одна живёшь.
– Так и живу, – грустно ответила я, ставя стулья на парты.
– Тяжело, наверное?
– Привыкла уже.
– Денег-то хватает?
– Не жалуюсь. Вот школу закончу, попробую куда-нибудь устроиться. В институт на заочный пойду, чтобы время для работы оставалось. Не пропаду. Хорошую карьеру можно сделать и одной.
– Как же ты быстро взрослеешь. Округлилась. Красивая такая становишься. Парень, наверное, у тебя есть.
– Да нет у меня никого.
– Но ведь был кто-то?
Я метнула в сторону учителя удивленный взгляд, не понимая, к чему он клонит, и, не ответив, принялась дальше мыть полы. Сергей Сергеевич подошел к выключателю и зачем-то погасил свет.
– Вы что?
– Оленька, сделай мне хорошо.
– Я не понимаю...
– Все ты отлично понимаешь. Такая большая девушка. Ты уже, наверное, делала кому-то хорошо? Мне кажется, что ты все знаешь и умеешь доставить мужчине удовольствие.
– Да вы что?! Что вы такое говорите?!
– Ну, что ты полы-то эти моешь? Так всю жизнь с тряпкой и провозишься. Поласкай меня, а я тебе за это денег дам. Поесть себе купишь или ещё что. Ты на себя в зеркало-то смотрела? С твоей ли внешностью ведро и швабру таскать? Ты же другим много заработать можешь. Я человек не скупой. Умею благодарить. Если ты отнесешься ко мне с душой, то и я подойду к тебе с пониманием.
– Да вы что себе позволяете?! – закричала я на учителя, который уже успел спустить брюки вместе с трусами и вытащить свое хозяйство наружу. – Вы что думаете, если я сирота и за меня заступиться некому, то можно со мной себя так вести?!
– Ты что орешь, чокнутая? Если ты сейчас же не сделаешь мне хорошо, то я завтра всей школе расскажу, что ты шлюха и предлагала мне себя за деньги. Все узнают, что ты стоишь на панели!
– А я расскажу всем, что вы старый, больной извращенец!
Не помня себя, я бросила швабру и, опрокинув ведро с водой, поскользнулась, растянувшись прямо на полу. Сергей Сергеевич навалился на меня сверху и стал задирать мне платье. Когда я попыталась вырваться, он пару раз ударил меня по лицу, а я что было силы укусила его за руку. Я и сама не знаю, как нашла в себе силы оттолкнуть его, вырваться из цепких рук и убежать. Мне было настолько страшно, горько и обидно, что я даже не успела взять свою одежду.
Так и бежала по снегу в тапочках и платье без рукавов... Бежала, плакала, спотыкалась и падала в снег. На следующий день, в свое шестнадцатилетие, я в школу не пошла. Лежала дома, пила горячий чай с малиновым вареньем, вспоминала пережитый кошмар и постоянно плакала... А затем попала в больницу с воспалением легких. Господи, как же я завидовала тем, к кому приходили родные и близкие и приносили передачи. Ко мне прийти было некому.