Мистик-ривер

Уайти прислонился к крылу машины.

— По-моему, тоже.

— А кроме того, пулевое отверстие у этого парня. Оно маленькое. Слишком маленькое для пистолета тридцать восьмого калибра — если вы меня спросите. А разные пистолеты — и убийцы разные.

Уайти кивнул, разглядывая свои башмаки.

— Ты хочешь еще раз взять в оборот парнишку Харриса?

— Все так или иначе упирается в пистолет его папаши.

— Может, составить портрет этого папаши? С учетом прошедших лет, конечно. И разослать его. Вдруг найдется тот, кто его видел?

Подошедший Суза открыл дверцу со стороны пассажира.

— Я ведь с вами, Шон?

Шон кивнул и опять повернулся к Уайти:

— Не хватает мелочи.

— Какой же?

— Той, что мы не знаем. Малюсенькой детали. Я вычислю ее. И закрою дело.

Уайти улыбнулся:

— Какое последнее дело об убийстве в твоем послужном списке, мальчик мой?

— Эйлин Филдс, — не моргнув глазом, мгновенно ответил Шон. — Восемь месяцев, как утопили.

— Не все же они утопленники, — ответил Уайти и направился к «кадиллаку». — Понял, о чем я?

* * *

Камера предварительного заключения не пошла на пользу внешности Брендана. Теперь он казался меньше ростом, моложе и нервнее, как будто в камере ему встретились вещи неприятные и познакомиться с ними он был не рад. Но ведь Шон специально поместил его в одиночку, подальше от всяких подонков и наркоманов, и теперь он ума не мог приложить, что же так разволновало того в камере, если только он не из тех, кто не выносит одиночества.

— Где твой отец? — спросил Шон.

Брендан куснул ноготь и пожал плечами:

— В Нью-Йорке.

— Ты не виделся с ним?

Брендан занялся следующим ногтем.

— С шести лет — нет.

— Это ты убил Кэтрин Маркус?

Уронив руку с лица, Брендан воззрился на Шона.

— Отвечай мне!

— Нет.

— Где отцовский пистолет?

— Про пистолет я ничего не знаю.

На этот раз он сказал это не моргнув глазом. И не пряча глаз от Шона. Он глядел прямо на него с какой-то злобной понурой усталостью, и Шон впервые за все время их знакомства подумал, что парень этот, может быть, и способен проявить жестокость.

Что же с ним произошло там, в этой камере, черт возьми?

— Зачем твоему отцу понадобилось убивать Кейти Маркус? — спросил Шон.

— Мой отец никого не убивал, — сказал Брендан.

— Ты что-то знаешь, Брендан, и мне не говоришь. Послушай, давай прямо сейчас посмотрим, что на этот раз покажет проверка на детекторе. Зададим тебе еще несколько вопросов.

— Я хочу поговорить с адвокатом, — сказал Брендан.

— Погоди минуту. Давай...

— Я хочу поговорить с адвокатом, — повторил Брендан. — Сейчас поговорить.

Шон старался, чтобы голос его звучал спокойно, ровно.

— Конечно. У тебя есть кто-то на примете?

— Мама знает одного. Разрешите мне позвонить.

— Слушай, Брендан... — начал было Шон.

— Сейчас же, — сказал Брендан.

Шон вздохнул и пододвинул к нему стоявший на столе аппарат.

— Через девятку, — сказал он.

Адвокат Брендана оказался хвастливым ирландским старикашкой, навязывавшим свои услуги клиентам еще с незапамятных времен, однако в юриспруденции он терся слишком долго, чтобы не знать, что никакого права задерживать его клиента на основании одного только отсутствия алиби Шон не имеет. Не имеет — и точка.

— Задерживать? — удивился Шон.

— Вы посадили моего клиента в камеру, — сказал адвокат.

— Мы даже не подумали ее запирать, — сказал Шон. — А парню надо было поразмыслить.

Адвокат изобразил на лице разочарование и удалился из их отделения вместе с Бренданом, ни разу не оглянувшись.

Шон углубился в чтение папок, но смысл прочитанного не доходил до него. Он захлопнул папки, откинулся на стуле, закрыл глаза и мысленно представил себе Лорен и ребенка. Так явственно представил, что даже ощутил их запах.

Открыв бумажник, он вытащил оттуда клочок бумаги с номером сотового телефона Лорен, положил его на стол, разгладил рукой. Никогда он не мечтал о детях. Кроме преимуществ при посадке на самолет, они ничего не дают. Они вторгаются в твою жизнь и наполняют ее страхом и усталостью, в то время как все почему-то считают рождение ребенка благословением Божьим и относятся к детям с трепетом, как к священным идолам. Ну, если уж говорить начистоту, то всегда следует помнить, что все эти кретины, обгоняющие тебя на дороге, шатающиеся по улицам, горланящие в барах, включающие магнитофон на полную мощность, все эти грабители, и насильники, и мошенники, которые всучивают тебе негодный товар, — все они те же дети, только повзрослевшие. И никакое дети не чудо. И нет в них ничего, вызывающего благоговение.