Путешествие в страну мужчин

– А мы, честно говоря, к тебе завтра собирались, но потом передумали, – ответила Люба, помешивая тонюсенькой ложкой сахар.

«Ага, – продолжил мысленно возмущаться Петр Петрович, – наколдовала – вот и передумали. И не захочешь – придешь».

– А я сегодня умучилась – целый день народ бестолковый в дверь ломится. И всем привороты да любовь подавай! – махнула рукой Рада.

Шурыгин покраснел, поперхнулся печеньем и закашлял. Быстро восстановив дыхание, он заерзал на стуле и «участливо» поддержал разговор:

– У меня как раз с дочерью сейчас проблемы. Влюбилась и сбежала.

– Младшая, – кивнула старая Рада.

– Да.

Можно было не спрашивать, Люба рассказала или нет? Цыганские штучки, дело понятное!

И вдруг Шурыгина точно иглой кольнуло: недавно он заходил в этот салон с целью узнать будущее Ольги и Никиты, а не спросить ли о Катюшке? Когда закончится эпопея с Сергеем Романенко? Будет море слез или его младшая дочь наконец-то возьмется за ум, перестанет подражать Полине и направит силы на учебу? И еще… расстроена она или нет? Спасибо, Кречетов держит ситуацию под контролем, а то так и до нервного срыва недалеко! Кстати, последний раз он разговаривал с Егором утром.

– Вас что-то беспокоит, Петр Петрович, – загадочно улыбнулась старая Рада, и по спине Шурыгина побежал холодок.

– Может, еще чаю? – заботливо предложила Люба и коснулась пальцами его руки.

Как же она красива, особенно здесь, среди свечей, старинных книг и прочей магической атрибутики. И именно она вместе со своей мудрой бабушкой придает атмосфере салона подлинность – переплетено так много, что и не поймешь, где правда, а где вымысел, где тайна, где чудо, где судьба.

– Нет, спасибо, – ответил он сначала Любе, на миг поймав ее пальцы. – Я уже выпил две чашки, этого более чем достаточно. Очень вкусный чай.

Затем Шурыгин перевел взгляд на Раду и, собрав мужество, выдавил из себя:

– Да, я очень беспокоюсь о младшей дочери. Катюшка – совсем еще ребенок: наивна и немного избалована. И влюбленность эта… Не могли бы вы… – Он внутренне сжался и, решая покончить со сложной темой, трусостью, предвзятостью и многим другим разом, торопливо выпалил: – Не могли бы вы рассказать, что с ней происходит, и главное – чего ждать?

Петр Петрович покосился на Любу, боясь встретить насмешку, но его Эсмеральда с надеждой смотрела на старую Раду.

– Бабушка, – произнесла она строго, – ну ты же можешь…

– Могу, – ответила та и, проворчав: «Вообще-то, у меня рабочий день уже закончился», направилась к одной из полок, на которой лежала ветхая колода карт.

Глава 10

Душа, точно клавиши расстроенного пианино, то отчаянно всхлипывала, то хрипела, то стонала, то счастливо смеялась. Последнее выбивалось из общего трагического настроя, и Катюшка гнала прочь все, что казалось непонятным и удручало еще больше. Любые оправдания, утешения – долой! Ей плохо, она самый несчастный человек во вселенной!

– Дураки и негодяи, – еле сдерживая новый поток слез и ненавидя абсолютно всех мужчин, шипела Катя.

Нос покраснел и распух, губы алели, щеки, наоборот, были бледны и к тому же испачканы потекшей тушью.

«Наверное, я сейчас выгляжу ужасно», – горько подумала она и остановилась. Безобразие, нужно немедленно привести себя в порядок, предстоит «особый вечер» с Сергеем…

– Нет, – отрицательно мотнула головой Катюшка. – Да, – произнесла она, соглашаясь.

Каждое действие Егора прокручивалось в памяти, как на кинопленке, кадры прыгали, дрожали, удивляли, волновали и жгли.

Да как он смел!

«А я папе расскажу, – мстительно решила она, вытирая щеки ладонью и сдувая со лба челку. – И папа Егора убьет!»

Зажмурившись, Катюшка представила картину дуэли: Кречетов в белой рубашке и черных рейтузах в обтяжку, папа тоже в белой рубашке, но рейтузы на нем зеленые. Лес, поляна, хмурые тучи, воздух тяжелый, влажный, с запахом прелой листвы. Секундантов нет – дело спешное, и плевать на правила, зато есть пистолеты, гордость и честь!

– Ты посмел тронуть мою дочь, и теперь готовься к смерти!

– Она была слишком хороша, кто может винить меня за то, что я не устоял перед ее неземной красотой!

– Ты воспользовался ее смятением и наивностью, так умри сейчас же!

– Я ни о чем не жалею!

Бабах! И первая пуля – мимо. Бабах! И вторая пуля тоже мимо.

Нелепость какая-то.

Катюшка недовольно хмыкнула. Нет, никому она ничего не расскажет – невозможно. Егор целовал, ласкал… Это было волшебно… по-настоящему. Улетая в необыкновенную страну, название которой пока неизвестно, она не волновалась о внешнем виде, о словах, о… Да ничто не тревожило сердце. Он и она. А остальное казалось лишним, неважным…