Слезы Макиавелли

— Она не придет.

— Почему?

— Потому что вы их не убьете.

— Ты что, думаешь, я пожалею недоноска и девчонку?

— Нет, наоборот, я полагаю, что вы бы их без колебаний убили, если бы могли.

Монах слегка опешил, его голос утратил уверенность:

— О чем ты?

— Мы посетили вашего соучастника в том разрушенном монастыре и нашли там свидетеля. Я говорю о слепой старухе…

— Этого не может быть!

— Комедия окончена. Теперь вы можете показать нам свое настоящее лицо.

Резким движением Макиавелли отбросил его капюшон.

— Малегоннелле! Заклятый друг старого Ручеллаи!

Лжемонах оказался проворным. Он вскочил и бросился в самую гущу толпы. Великан встал перед юношами, чтобы заслонить им проход.

Выскочивший из исповедальни Корбинелли нанес ему кулаком сокрушительный удар в лицо. От такого удара любой бы пошатнулся, а великан только улыбнулся.

Без видимых усилий он взял врача под мышки и поднял в воздух. Корбинелли даже не пытался сопротивляться, когда почувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Своды церкви закружились над его головой. Он забил руками, ища, за что ухватиться, и шлепнулся на скамью, пролетев три или четыре метра. Врач еле поднялся, поясница пылала, как в огне. Малегоннелле и его ангел-хранитель были уже у двери, ведущей на колокольню.

Макиавелли и Гвиччардини кинулись за ними в погоню сквозь толпу верующих, заполнявшую поперечный неф. Их догнал Деограциас. Они вместе вбежали на колокольню и бросились вверх по лестнице, которая спиралью шла вдоль стен. Середина колокольни была пустой, не считая веревки, свисавшей с единственного в башне колокола. Узкие каменные перила отделяли их от пропасти.

Деограциас указал углубление в стене в нескольких метрах над ними:

— Они там. Малегоннелле скрылся за той дверью.

— Куда она ведет?

— На крышу. Надеюсь, вы не боитесь высоты.

Гвиччардини бросил быстрый взгляд в пропасть. Его пальцы вцепились в перила. Дрожа всем телом, он опустился на ступеньку. Крупные капли пота текли по его щекам.

— Я… мне нехорошо.

— Ничего, оставайся. Мы пойдем дальше с Деограциасом. Жди нас здесь.

Задетый за живое, Гвиччардини поднялся:

— Ты с ума сошел! Неужели я отступлю из-за какой-то ямы!

На следующем этаже на месте застыли все трое. Перед ними возвышалось могучее тело защитника Малегоннелле, чей грозный вид не оставлял никаких сомнений в его решимости прикрыть бегство хозяина.

Деограциас отстранил юношей и встал перед ними:

— Предоставьте это мне. Что бы ни случилось, бегите к двери, как только проход освободится.

Без дальнейших проволочек он бросился на противника и сжал его в своих могучих руках. В тягостном молчании несколько долгих мгновений великаны мерились силами, а потом, так и не ослабив хватки, повалились на ступеньки. Казалось, ни один из них не мог взять верх. Через несколько мгновений они разжали объятия и одновременно поднялись, тяжело дыша.

Битва подходила к концу. Она могла закончиться только гибелью одного из них. Судьбе было угодно свести этих похожих людей вместе, и один из них должен был пасть, исправляя, таким образом, эту ошибку.

Словно вепри, дерущиеся за превосходство в стаде, они, склонив голову, бросились друг на друга. Удар был таким сильным, что звон разнесся по всей колокольне. Странный зверь, слепленный из двух сцепившихся тел, медленно двигался к пропасти. Дойдя до перил, он покачнулся и чуть было не сорвался в бездну. Движимые одним и тем же страхом смерти, борцы одновременно отступили на шаг.

От усталости бдительность Деограциаса притупилась, и он не сразу понял, почему ступня его противника, вместо того чтобы опуститься на ступеньку, зависла в воздухе. Он закричал от боли, когда жестокий удар сломал ему ногу. Судорогой свело мышцы, и он не смог помешать убийце оттеснить его к перилам.

Отчаянным движением он искал, за что ухватиться. Его рука наткнулась на веревку, привязанную к языку колокола. Он намотал ее на шею противника и затянул изо всех оставшихся сил. В мгновение ока роли поменялись. Теперь преимущество было на стороне Деограциаса: со страшным усилием он распрямился и столкнул слугу Малегоннелле с лестницы.

В тот миг, когда началось его смертельное падение, великан увидел бездну у себя под ногами. Но разбиться он не успел — веревка тут же затянулась вокруг его горла. Когда натяжение пеньки достигло предела, он почувствовал, как неодолимая сила дернула его вверх. Звон колокола заглушил хруст ломающихся позвонков.