Дочь обмана

— Долли, я прошу тебя только об одной.

— Послушай, я уже по горло сыт твоей благотворительностью. Занимайся ею сама, если ты без этого не можешь, но только не вмешивай меня в это дело.

— Иногда я тебя ненавижу, Долли. Ты такой самодовольный. Неужели ты не видишь, что расстраиваешь меня? Ты мне сегодня испортишь спектакль.

Долли встал в одну из своих театральных поз, поднес руку ко лбу, на лице появилось выражение отчаяния.

— О, какие муки! Боже всемогущий, желающий наказать меня, чем я провинился, что должен терпеть эту женщину? Как мне вынести эти мучения? Она решила меня разорить, пустить по миру. Она хочет уничтожить спектакль, в который я вложил все, что имею. Она хочет заполнить мою сцену сотнями глупых жеманных хористок!

— Замолчи! — выкрикнула мама. — Кто здесь сказал хоть слово о сотнях? Повторяю, речь идет только об одной. А если вы действительно разоритесь, мистер Доллингтон, вы сами будете в этом виноваты. Из-за вас я чувствую себя совершенно разбитой. Нет, я не смогу сегодня играть. Вам придется пригласить Дженет Дэар. Увидите, как это понравится зрителям. Уж она-то не станет возражать против такого кордебалета, из-за того, что мистер Доллингтон, воображающий себя Гарриком и Кином в одном лице, боится потратить на спектакль несколько лишних пенсов в то время, как другие работают до упаду ради этого самого спектакля. Пойдем, Ноэль, ты поможешь мне поставить компресс с одеколоном на лоб. Я чувствую, что приближается ужасающий приступ мигрени.

Она взяла меня за руку и направилась к двери.

— Ну, ладно, — сказал Долли. — Учти, я ничего тебе не обещаю, но согласен посмотреть девушку.

Мама просияла и заулыбалась. Мигрени как ни бывало.

— Долли, милый! — воскликнула она. — Я знала, что ты согласишься.

В результате Лайза Феннел пела перед Долли в сопровождении Джорджа Гарленда, маминого аккомпаниатора. Марта и я тоже присутствовали при этом.

— Это вполне может понравиться слушателям, — сказала мама.

Лайза спела «Мадам, что вам угодно», довольно точно копируя маму.

Долли что-то проворчал и попросил ее показать какой-нибудь танец, что она и сделала.

Долли опять что-то проворчал, но своего решения сразу не огласил.

— Он просто хочет сохранить лицо, — прошептала мне мама. — Не станем ему в этом мешать. Все будет хорошо.

В тот же день Долли известил нас, что Лайза Феннел может приступить к работе в кордебалете со следующего понедельника. А до этого она должна отрепетировать танцы.

Лайза была на вершине блаженства.

— Я не могу в это поверить, просто не могу поверить, — без конца повторяла она. — Подумать только, что я буду выступать в одном спектакле с великой Дезире!

Не меньшую радость испытывала и мама.

— Я знаю, тебя ждет успех. В тебе есть воля к победе, а это именно то, что нужно.

— Подумать только, что если бы меня не сбила лошадь и я чуть не умерла…

— Такова жизнь, дорогая моя. Случается что-то ужасное, а потам оно оборачивается для тебя добром.

Лайзу приняли в кордебалет, и было совершенно оче видно, что она просто боготворит маму.

— Она подражает твоему голосу, ходит твоей походкой, с этим особым покачиванием. Ты для нее — образец, ее идеал, — сказала я.

— Она помешана на театре, и этим все сказано. Я уже добилась успеха, а она еще только стремится к нему.

— Она так благодарна тебе. Ты ей подарила ее шанс.

— Да, теперь уже никто не скажет, что у нее совсем нет опыта.

Однажды Лайза сказала мне:

— Я искала себе комнату. Мне хотелось найти что-нибудь поближе к театру. Однако, это почти безнадежно. Все так ужасно дорого. Но, думаю, я сумею кое-как наскрести денег. Твоя мама такая замечательная. Но я чувствую, что не могу больше злоупотреблять ее гостеприимством.

Я передала ее слова маме.

— Наверное, ей хочется быть независимой. Люди всегда стремятся иметь свой угол. Долли просто старый скряга. Он говорит, что не может выплачивать баснословные суммы девушкам из кордебалета и если то, что они получают, их не устраивает, пусть отправляются на все четыре стороны.

— Еще она упоминала о том, как дорого сейчас снять комнату.

— Она ведь не мешает здесь, правда?

— По-моему, нет. Она спокойная, всем рада помочь, со всеми ладит.

— Отлично. Тогда скажи ей, если она хочет, пусть остается. Наверху есть одна комната. Скажи, пусть не сомневается, мы все равно ею не пользуемся, и там ей никто не будет мешать.

Когда я сказала об этом Лайзе, радость осветила ее лицо.